A Strategy for Israel in the Nineteen Eighties

Стратегия для Израиля в восьмидесятые годы

At the outset of the nineteen eighties the State of Israel is in need of a new perspective as to its place, its aims and national targets, at home and abroad. This need has become even more vital due to a number of central processes which the country, the region and the world are undergoing. We are living today in the early stages of a new epoch in human history which is not at all similar to its predecessor, and its characteristics are totally different from what we have hitherto known. That is why we need an understanding of the central processes which typify this historical epoch on the one hand, and on the other hand we need a world outlook and an operational strategy in accordance with the new conditions. The existence, prosperity and steadfastness of the Jewish state will depend upon its ability to adopt a new framework for its domestic and foreign affairs.

В начале восьмидесятых годов Государство Израиль нуждалось в новом взгляде на свое место, цели и национальные задачи внутри страны и за рубежом. Эта потребность стала еще более насущной в связи с рядом центральных процессов, которые переживает страна, регион и мир. Мы живём сегодня на ранних этапах новой эпохи в истории человечества, которая совершенно не похожа на предыдущую, и её характеристики совершенно отличны от того, что мы знали до сих пор. Вот почему нам, с одной стороны, необходимо понимание центральных процессов, характерных для этой исторической эпохи, а с другой стороны, нам необходимы мировоззрение и оперативная стратегия, соответствующие новым условиям. Существование, процветание и устойчивость еврейского государства будут зависеть от его способности принять новую структуру внутренних и внешних дел.

This epoch is characterized by several traits which we can already diagnose, and which symbolize a genuine revolution in our present lifestyle. The dominant process is the breakdown of the rationalist, humanist outlook as the major cornerstone supporting the life and achievements of Western civilization since the Renaissance. The political, social and economic views which have emanated from this foundation have been based on several “truths” which are presently disappearing–for example, the view that man as an individual is the center of the universe and everything exists in order to fulfill his basic material needs. This position is being invalidated in the present when it has become clear that the amount of resources in the cosmos does not meet Man’s requirements, his economic needs or his demographic constraints. In a world in which there are four billion human beings and economic and energy resources which do not grow proportionally to meet the needs of mankind, it is unrealistic to expect to fulfill the main requirement of Western Society, ¹ i.e., the wish and aspiration for boundless consumption. The view that ethics plays no part in determining the direction Man takes, but rather his material needs do–that view is becoming prevalent today as we see a world in which nearly all values are disappearing. We are losing the ability to assess the simplest things, especially when they concern the simple question of what is Good and what is Evil.

Эта эпоха характеризуется несколькими чертами, которые мы уже можем диагностировать и которые символизируют подлинную революцию в нашем современном образе жизни. Доминирующим процессом является крах рационалистического, гуманистического мировоззрения как краеугольного камня, поддерживающего жизнь и достижения западной цивилизации, начиная с эпохи Возрождения. Политические, социальные и экономические взгляды, вытекающие из этого фундамента, основывались на нескольких «истинах», которые в настоящее время исчезают, например, на представлении о том, что человек как личность является центром вселенной и всё существует для удовлетворения его основных материальных потребностей. Эта позиция в настоящее время опровергается, когда становится ясно, что объём ресурсов в космосе не соответствует потребностям человека, его экономическим потребностям или его демографическим ограничениям. В мире, где живут четыре миллиарда человек, а экономические и энергетические ресурсы не растут пропорционально потребностям человечества, нереально ожидать удовлетворения главного требования западного общества,¹ то есть желания и стремления к безграничному потреблению. Мнение о том, что в определении направления, по которому идёт человек, играет роль не этика, а его материальные потребности, становится распространённым сегодня, поскольку мы видим мир, в котором исчезают практически все ценности. Мы теряем способность оценивать самые простые вещи, особенно когда речь идёт о простом вопросе о том, что такое Добро и что такое Зло.

The vision of man’s limitless aspirations and abilities shrinks in the face of the sad facts of life, when we witness the break-up of world order around us. The view which promises liberty and freedom to mankind seems absurd in light of the sad fact that three fourths of the human race lives under totalitarian regimes. The views concerning equality and social justice have been transformed by socialism and especially by Communism into a laughing stock. There is no argument as to the truth of these two ideas, but it is clear that they have not been put into practice properly and the majority of mankind has lost the liberty, the freedom and the opportunity for equality and justice. In this nuclear world in which we are (still) living in relative peace for thirty years, the concept of peace and coexistence among nations has no meaning when a superpower like the USSR holds a military and political doctrine of the sort it has: that not only is a nuclear war possible and necessary in order to achieve the ends of Marxism, but that it is possible to survive after it, not to speak of the fact that one can be victorious in it.²

Видение безграничных стремлений и возможностей человека меркнет перед лицом печальных реалий жизни, когда мы становимся свидетелями распада мирового порядка вокруг нас. Взгляд, обещающий человечеству свободу и независимость, кажется абсурдным в свете печального факта, что три четверти человечества живут в условиях тоталитарных режимов. Взгляды на равенство и социальную справедливость были превращены социализмом, и особенно коммунизмом, в посмешище. Истинность этих двух идей неоспорима, но очевидно, что они не были реализованы должным образом, и большая часть человечества утратила свободу, независимость и возможность достижения равенства и справедливости. В этом ядерном мире, в котором мы (все еще) живем в относительном мире уже тридцать лет, концепция мира и сосуществования между нациями не имеет смысла, когда такая сверхдержава, как СССР, придерживается такой военной и политической доктрины: что не только ядерная война возможна и необходима для достижения целей марксизма, но и что после нее можно выжить, не говоря уже о том, что в ней можно победить.²

The essential concepts of human society, especially those of the West, are undergoing a change due to political, military and economic transformations. Thus, the nuclear and conventional might of the USSR has transformed the epoch that has just ended into the last respite before the great saga that will demolish a large part of our world in a multi-dimensional global war, in comparison with which the past world wars will have been mere child’s play. The power of nuclear as well as of conventional weapons, their quantity, their precision and quality will turn most of our world upside down within a few years, and we must align ourselves so as to face that in Israel. That is, then, the main threat to our existence and that of the Western world.³ The war over resources in the world, the Arab monopoly on oil, and the need of the West to import most of its raw materials from the Third World, are transforming the world we know, given that one of the major aims of the USSR is to defeat the West by gaining control over the gigantic resources in the Persian Gulf and in the southern part of Africa, in which the majority of world minerals are located. We can imagine the dimensions of the global confrontation which will face us in the future.

Основные концепции человеческого общества, особенно на Западе, претерпевают изменения в результате политических, военных и экономических преобразований. Так, ядерная и конвенциональная мощь СССР превратила только что завершившуюся эпоху в последнюю передышку перед великой сагой, которая уничтожит большую часть нашего мира в многомерной глобальной войне, по сравнению с которой прошлые мировые войны покажутся просто детской игрой. Мощь ядерного и обычного оружия, их количество, точность и качество перевернут большую часть нашего мира с ног на голову в течение нескольких лет, и мы должны объединиться, чтобы противостоять этому в Израиле. В этом и заключается главная угроза нашему существованию и существованию западного мира.³ Мировая война за ресурсы, арабская монополия на нефть и необходимость Запада импортировать большую часть своего сырья из стран третьего мира трансформируют мир, который мы знаем, учитывая, что одна из главных целей СССР — победить Запад, получив контроль над гигантскими ресурсами в Персидском заливе и в южной части Африки, где сосредоточено большинство мировых запасов полезных ископаемых. Мы можем представить себе масштабы глобального противостояния, с которым нам предстоит столкнуться в будущем.

The Gorshkov doctrine calls for Soviet control of the oceans and mineral rich areas of the Third World. That together with the present Soviet nuclear doctrine which holds that it is possible to manage, win and survive a nuclear war, in the course of which the West’s military might well be destroyed and its inhabitants made slaves in the service of Marxism-Leninism, is the main danger to world peace and to our own existence. Since 1967, the Soviets have transformed Clausewitz’ dictum into “War is the continuation of policy in nuclear means,” and made it the motto which guides all their policies. Already today they are busy carrying out their aims in our region and throughout the world, and the need to face them becomes the major element in our country’s security policy and of course that of the rest of the Free World. That is our major foreign challenge.⁴

Доктрина Горшкова призывает к советскому контролю над океанами и богатыми полезными ископаемыми районами третьего мира. Это, в сочетании с нынешней советской ядерной доктриной, утверждающей возможность управления, победы и выживания в ядерной войне, в ходе которой вооружённые силы Запада могут быть уничтожены, а его жители превращены в рабов, служащих марксизму-ленинизму, представляет главную опасность для мира во всём мире и для нашего собственного существования. С 1967 года Советы трансформировали изречение Клаузевица в «Война — это продолжение политики ядерными средствами» и сделали его девизом, направляющим всю их политику. Уже сегодня они заняты достижением своих целей в нашем регионе и во всём мире, и необходимость противостоять им становится основным элементом политики безопасности нашей страны и, конечно же, остального свободного мира. Это наш главный внешний вызов.⁴

The Arab Moslem world, therefore, is not the major strategic problem which we shall face in the Eighties, despite the fact that it carries the main threat against Israel, due to its growing military might. This world, with its ethnic minorities, its factions and internal crises, which is astonishingly self-destructive, as we can see in Lebanon, in non-Arab Iran and now also in Syria, is unable to deal successfully with its fundamental problems and does not therefore constitute a real threat against the State of Israel in the long run, but only in the short run where its immediate military power has great import. In the long run, this world will be unable to exist within its present framework in the areas around us without having to go through genuine revolutionary changes. The Moslem Arab World is built like a temporary house of cards put together by foreigners (France and Britain in the Nineteen Twenties), without the wishes and desires of the inhabitants having been taken into account. It was arbitrarily divided into 19 states, all made of combinations of minorites and ethnic groups which are hostile to one another, so that every Arab Moslem state nowadays faces ethnic social destruction from within, and in some a civil war is already raging.⁵ Most of the Arabs, 118 million out of 170 million, live in Africa, mostly in Egypt (45 million today).

Таким образом, арабо-мусульманский мир не является главной стратегической проблемой, с которой мы столкнёмся в восьмидесятые годы, несмотря на то, что он несёт главную угрозу Израилю из-за его растущей военной мощи. Этот мир, со своими этническими меньшинствами, фракциями и внутренними кризисами, который поразительно саморазрушителен, как мы можем видеть в Ливане, неарабском Иране, а теперь и в Сирии, не способен успешно решать свои фундаментальные проблемы и, следовательно, не представляет реальной угрозы Государству Израиль в долгосрочной перспективе, а только в краткосрочной, где его непосредственная военная мощь имеет большое значение. В долгосрочной перспективе этот мир не сможет существовать в своих нынешних рамках в окружающих нас регионах без необходимости прохождения подлинных революционных изменений. Мусульманско-арабский мир построен как временный карточный домик, сложенный иностранцами (Францией и Великобританией в двадцатые годы), без учёта желаний и стремлений жителей. Он был произвольно разделен на 19 государств, каждое из которых представляло собой комбинации меньшинств и этнических групп, враждебных друг другу, так что каждое арабо-мусульманское государство сегодня сталкивается с этническим социальным разрушением изнутри, а в некоторых уже бушует гражданская война. ⁵ Большинство арабов, 118 миллионов из 170 миллионов, проживают в Африке, в основном в Египте (сегодня их 45 миллионов).

Apart from Egypt, all the Maghreb states are made up of a mixture of Arabs and non-Arab Berbers. In Algeria there is already a civil war raging in the Kabile mountains between the two nations in the country. Morocco and Algeria are at war with each other over Spanish Sahara, in addition to the internal struggle in each of them. Militant Islam endangers the integrity of Tunisia and Qaddafi organizes wars which are destructive from the Arab point of view, from a country which is sparsely populated and which cannot become a powerful nation. That is why he has been attempting unifications in the past with states that are more genuine, like Egypt and Syria. Sudan, the most torn apart state in the Arab Moslem world today is built upon four groups hostile to each other, an Arab Moslem Sunni minority which rules over a majority of non-Arab Africans, Pagans, and Christians. In Egypt there is a Sunni Moslem majority facing a large minority of Christians which is dominant in upper Egypt: some 7 million of them, so that even Sadat, in his speech on May 8, expressed the fear that they will want a state of their own, something like a “second” Christian Lebanon in Egypt.

За исключением Египта, все государства Магриба состоят из смеси арабов и неарабских берберов. В Алжире уже бушует гражданская война в горах Кабиля между двумя народами страны. Марокко и Алжир воюют друг с другом из-за Испанской Сахары, в дополнение к внутренней борьбе в каждом из них. Воинствующий ислам ставит под угрозу целостность Туниса, а Каддафи организует войны, которые разрушительны с точки зрения арабов, поскольку страна малонаселена и не может стать могущественной державой. Именно поэтому в прошлом он пытался объединиться с государствами, более целостными, такими как Египет и Сирия. Судан, самое раздробленное государство в арабо-мусульманском мире сегодня, построен на четырёх враждебных друг другу группах: арабо-мусульманском суннитском меньшинстве, которое правит большинством неарабских африканцев, язычников и христиан. В Египте мусульмане-сунниты, составляющие большинство, противостоят значительному меньшинству христиан, доминирующему в Верхнем Египте: их около 7 миллионов, так что даже Садат в своей речи 8 мая выразил опасение, что они захотят создать собственное государство, что-то вроде «второго» христианского Ливана в Египте.

All the Arab States east of Israel are torn apart, broken up and riddled with inner conflict even more than those of the Maghreb. Syria is fundamentally no different from Lebanon except in the strong military regime which rules it. But the real civil war taking place nowadays between the Sunni majority and the Shi’ite Alawi ruling minority (a mere 12% of the population) testifies to the severity of the domestic trouble.

Все арабские государства к востоку от Израиля раздроблены, раздроблены и охвачены внутренними конфликтами даже в большей степени, чем страны Магриба. Сирия по сути ничем не отличается от Ливана, за исключением сильного военного режима, который ею правит. Но настоящая гражданская война, которая сейчас идёт между суннитским большинством и правящим меньшинством шиитов-алавитов (всего 12% населения), свидетельствует о серьёзности внутренних проблем.

Iraq is, once again, no different in essence from its neighbors, although its majority is Shi’ite and the ruling minority Sunni. Sixty-five percent of the population has no say in politics, in which an elite of 20 percent holds the power. In addition there is a large Kurdish minority in the north, and if it weren’t for the strength of the ruling regime, the army and the oil revenues, Iraq’s future state would be no different than that of Lebanon in the past or of Syria today. The seeds of inner conflict and civil war are apparent today already, especially after the rise of Khomeini to power in Iran, a leader whom the Shi’ites in Iraq view as their natural leader.

Ирак, опять же, по сути ничем не отличается от своих соседей, хотя его большинство составляют шииты, а правящее меньшинство – сунниты. 65% населения не имеют права голоса в политике, где власть принадлежит элите в 20%. Кроме того, на севере проживает значительное курдское меньшинство, и если бы не сила правящего режима, армия и доходы от нефти, будущее иракского государства ничем не отличалось бы от Ливана в прошлом или Сирии сегодня. Семена внутреннего конфликта и гражданской войны очевидны уже сегодня, особенно после прихода к власти в Иране Хомейни, лидера, которого шииты в Ираке считают своим естественным лидером.

All the Gulf principalities and Saudi Arabia are built upon a delicate house of sand in which there is only oil. In Kuwait, the Kuwaitis constitute only a quarter of the population. In Bahrain, the Shi’ites are the majority but are deprived of power. In the UAE, Shi’ites are once again the majority but the Sunnis are in power. The same is true of Oman and North Yemen. Even in the Marxist South Yemen there is a sizable Shi’ite minority. In Saudi Arabia half the population is foreign, Egyptian and Yemenite, but a Saudi minority holds power.

Все княжества Персидского залива и Саудовская Аравия построены на хрупком песчаном домике, в котором есть только нефть. В Кувейте кувейтцы составляют лишь четверть населения. В Бахрейне шииты составляют большинство, но лишены власти. В ОАЭ шииты снова составляют большинство, но сунниты у власти. То же самое можно сказать об Омане и Северном Йемене. Даже в марксистском Южном Йемене есть значительное шиитское меньшинство. В Саудовской Аравии половина населения — иностранцы, египтяне и йеменцы, но саудовское меньшинство удерживает власть.

Jordan is in reality Palestinian, ruled by a Trans-Jordanian Bedouin minority, but most of the army and certainly the bureaucracy is now Palestinian. As a matter of fact Amman is as Palestinian as Nablus. All of these countries have powerful armies, relatively speaking. But there is a problem there too. The Syrian army today is mostly Sunni with an Alawi officer corps, the Iraqi army Shi’ite with Sunni commanders. This has great significance in the long run, and that is why it will not be possible to retain the loyalty of the army for a long time except where it comes to the only common denominator: The hostility towards Israel, and today even that is insufficient.

Иордания на самом деле палестинская страна, управляемая бедуинским меньшинством из Трансиордании, но большая часть армии и, конечно же, бюрократии теперь палестинские. По сути, Амман такой же палестинский, как и Наблус. Все эти страны обладают мощными армиями, если говорить относительно. Но и здесь есть проблема. Сирийская армия сегодня в основном суннитская с алавитским офицерским корпусом, иракская армия – шиитская с суннитскими командирами. Это имеет большое значение в долгосрочной перспективе, и именно поэтому невозможно сохранить лояльность армии надолго, за исключением тех случаев, когда речь идёт о единственном общем знаменателе: враждебности к Израилю, а сегодня даже этого недостаточно.

Alongside the Arabs, split as they are, the other Moslem states share a similar predicament. Half of Iran’s population is comprised of a Persian speaking group and the other half of an ethnically Turkish group. Turkey’s population comprises a Turkish Sunni Moslem majority, some 50%, and two large minorities, 12 million Shi’ite Alawis and 6 million Sunni Kurds. In Afghanistan there are 5 million Shi’ites who constitute one third of the population. In Sunni Pakistan there are 15 million Shi’ites who endanger the existence of that state.

Наряду с арабами, несмотря на их раскол, другие мусульманские государства находятся в схожем затруднительном положении. Половина населения Ирана состоит из персоязычной группы, а другая половина — из этнически турок. Население Турции состоит из турецкого суннитского большинства, около 50%, и двух крупных меньшинств: 12 миллионов шиитов-алавитов и 6 миллионов курдов-суннитов. В Афганистане проживает 5 миллионов шиитов, что составляет треть населения. В суннитском Пакистане проживает 15 миллионов шиитов, которые ставят под угрозу существование этого государства.

This national ethnic minority picture extending from Morocco to India and from Somalia to Turkey points to the absence of stability and a rapid degeneration in the entire region. When this picture is added to the economic one, we see how the entire region is built like a house of cards, unable to withstand its severe problems.

Эта картина национальных этнических меньшинств, простирающаяся от Марокко до Индии и от Сомали до Турции, указывает на отсутствие стабильности и стремительную деградацию во всем регионе. Если добавить к этой картине экономическую, мы увидим, как весь регион построен подобно карточному домику, неспособному противостоять своим серьезным проблемам.

In this giant and fractured world there are a few wealthy groups and a huge mass of poor people. Most of the Arabs have an average yearly income of 300 dollars. That is the situation in Egypt, in most of the Maghreb countries except for Libya, and in Iraq. Lebanon is torn apart and its economy is falling to pieces. It is a state in which there is no centralized power, but only 5 de facto sovereign authorities (Christian in the north, supported by the Syrians and under the rule of the Franjieh clan, in the East an area of direct Syrian conquest, in the center a Phalangist controlled Christian enclave, in the south and up to the Litani river a mostly Palestinian region controlled by the PLO and Major Haddad’s state of Christians and half a million Shi’ites). Syria is in an even graver situation and even the assistance she will obtain in the future after the unification with Libya will not be sufficient for dealing with the basic problems of existence and the maintenance of a large army. Egypt is in the worst situation: Millions are on the verge of hunger, half the labor force is unemployed, and housing is scarce in this most densely populated area of the world. Except for the army, there is not a single department operating efficiently and the state is in a permanent state of bankruptcy and depends entirely on American foreign assistance granted since the peace.⁶

В этом гигантском и раздробленном мире есть несколько богатых групп и огромная масса бедняков. Большинство арабов имеют средний годовой доход в 300 долларов. Такая ситуация в Египте, в большинстве стран Магриба, за исключением Ливии, и в Ираке. Ливан разорван, и его экономика разваливается на куски. Это государство, в котором нет централизованной власти, а есть только пять фактических суверенных органов власти (христианских на севере, поддерживаемых сирийцами и находящихся под властью клана Франджи, на востоке – район прямого сирийского завоевания, в центре – контролируемый фалангистами христианский анклав, на юге и до реки Литани – преимущественно палестинский регион, контролируемый ООП и государством майора Хаддада, состоящим из христиан и полумиллиона шиитов). Сирия находится в ещё более тяжёлом положении, и даже помощь, которую она получит в будущем после объединения с Ливией, будет недостаточной для решения основных проблем, связанных с существованием и содержанием многочисленной армии. Египет находится в худшем положении: миллионы людей находятся на грани голода, половина рабочей силы безработная, а в этом самом густонаселённом регионе мира ощущается нехватка жилья. За исключением армии, ни одно ведомство не функционирует эффективно, а государство находится в состоянии перманентного банкротства и полностью зависит от американской иностранной помощи, предоставляемой с момента заключения мира.⁶

In the Gulf states, Saudi Arabia, Libya and Egypt there is the largest accumulation of money and oil in the world, but those enjoying it are tiny elites who lack a wide base of support and self-confidence, something that no army can guarantee.⁷ The Saudi army with all its equipment cannot defend the regime from real dangers at home or abroad, and what took place in Mecca in 1980 is only an example. A sad and very stormy situation surrounds Israel and creates challenges for it, problems, risks but also far-reaching opportunities for the first time since 1967. Chances are that opportunities missed at that time will become achievable in the Eighties to an extent and along dimensions which we cannot even imagine today.

В государствах Персидского залива, Саудовской Аравии, Ливии и Египте сосредоточено самое большое количество денег и нефти в мире, но те, кто этим пользуется, – это немногочисленная элита, лишенная широкой базы поддержки и уверенности в себе, чего никакая армия не может гарантировать.⁷ Саудовская армия со всем своим вооружением не может защитить режим от реальных опасностей внутри страны или за рубежом, и то, что произошло в Мекке в 1980 году, – лишь пример. Печальная и очень бурная ситуация окружает Израиль и создает для него вызовы, проблемы, риски, но и далеко идущие возможности впервые с 1967 года. Есть вероятность, что возможности, упущенные тогда, станут достижимыми в восьмидесятые годы в такой степени и в таких масштабах, которые мы даже не можем себе представить сегодня.

The “peace” policy and the return of territories, through a dependence upon the US, precludes the realization of the new option created for us. Since 1967, all the governments of Israel have tied our national aims down to narrow political needs, on the one hand, and on the other to destructive opinions at home which neutralized our capacities both at home and abroad. Failing to take steps towards the Arab population in the new territories, acquired in the course of a war forced upon us, is the major strategic error committed by Israel on the morning after the Six Day War. We could have saved ourselves all the bitter and dangerous conflict since then if we had given Jordan to the Palestinians who live west of the Jordan river. By doing that we would have neutralized the Palestinian problem which we nowadays face, and to which we have found solutions that are really no solutions at all, such as territorial compromise or autonomy which amount, in fact, to the same thing.⁸ Today, we suddenly face immense opportunities for transforming the situation thoroughly and this we must do in the coming decade, otherwise we shall not survive as a state.

«Мирная» политика и возврат территорий через зависимость от США исключают реализацию нового варианта, созданного для нас. С 1967 года все правительства Израиля связывали наши национальные цели с узкими политическими потребностями, с одной стороны, и с деструктивными взглядами внутри страны, которые нейтрализовали наши возможности как внутри страны, так и за рубежом. Непринятие мер в отношении арабского населения на новых территориях, приобретенных в ходе навязанной нам войны, является главной стратегической ошибкой, допущенной Израилем утром после Шестидневной войны. Мы могли бы избежать всех острых и опасных конфликтов, которые возникали с тех пор, если бы отдали Иорданию палестинцам, живущим к западу от реки Иордан. Сделав это, мы бы нейтрализовали палестинскую проблему, с которой мы сталкиваемся сегодня, и для которой мы нашли решения, которые на самом деле не являются решениями вовсе, такие как территориальный компромисс или автономия, что, по сути, равнозначно одному и тому же.⁸ Сегодня мы внезапно сталкиваемся с огромными возможностями для полного преобразования ситуации, и это мы должны сделать в ближайшее десятилетие, иначе мы не выживем как государство.

In the course of the Nineteen Eighties, the State of Israel will have to go through far-reaching changes in its political and economic regime domestically, along with radical changes in its foreign policy, in order to stand up to the global and regional challenges of this new epoch. The loss of the Suez Canal oil fields, of the immense potential of the oil, gas and other natural resources in the Sinai peninsula which is geomorphologically identical to the rich oil-producing countries in the region, will result in an energy drain in the near future and will destroy our domestic economy: one quarter of our present GNP as well as one third of the budget is used for the purchase of oil.⁹ The search for raw materials in the Negev and on the coast will not, in the near future, serve to alter that state of affairs.

В течение 1980-х годов Государству Израиль придется пережить далеко идущие изменения в своем политическом и экономическом режиме внутри страны, а также радикальные изменения во внешней политике, чтобы противостоять глобальным и региональным вызовам этой новой эпохи. Потеря нефтяных месторождений Суэцкого канала, огромного потенциала нефти, газа и других природных ресурсов на Синайском полуострове, который геоморфологически идентичен богатым нефтедобывающим странам региона, приведет к утечке энергии в ближайшем будущем и разрушит нашу внутреннюю экономику: четверть нашего нынешнего ВНП, а также треть бюджета уходит на закупку нефти.⁹ Поиски сырья в Негеве и на побережье в ближайшем будущем не изменят это положение дел.

(Regaining) the Sinai peninsula with its present and potential resources is therefore a political priority which is obstructed by the Camp David and the peace agreements. The fault for that lies of course with the present Israeli government and the governments which paved the road to the policy of territorial compromise, the Alignment governments since 1967. The Egyptians will not need to keep the peace treaty after the return of the Sinai, and they will do all they can to return to the fold of the Arab world and to the USSR in order to gain support and military assistance. American aid is guaranteed only for a short while, for the terms of the peace and the weakening of the U.S. both at home and abroad will bring about a reduction in aid. Without oil and the income from it, with the present enormous expenditure, we will not be able to get through 1982 under the present conditions and we will have to act in order to return the situation to the status quo which existed in Sinai prior to Sadat’s visit and the mistaken peace agreement signed with him in March 1979.¹⁰

Таким образом, (возвращение) Синайского полуострова с его нынешними и потенциальными ресурсами является политическим приоритетом, которому препятствуют Кэмп-Дэвид и мирные соглашения. Вина за это, конечно же, лежит на нынешнем правительстве Израиля и правительствах, которые проложили путь политике территориального компромисса, правительствах стран-членов альянса с 1967 года. Египтянам не нужно будет соблюдать мирный договор после возвращения Синая, и они сделают всё возможное, чтобы вернуться в лоно арабского мира и СССР, чтобы получить поддержку и военную помощь. Американская помощь гарантирована лишь на короткое время, поскольку условия мира и ослабление США как внутри страны, так и за рубежом приведут к сокращению помощи. Без нефти и доходов от неё, при нынешних огромных расходах, мы не сможем пережить 1982 год в нынешних условиях, и нам придётся действовать, чтобы вернуть ситуацию к статус-кво, существовавшему на Синае до визита Садата и ошибочного мирного соглашения, подписанного с ним в марте 1979 года.¹⁰

Israel has two major routes through which to realize this purpose, one direct and the other indirect. The direct option is the less realistic one because of the nature of the regime and government in Israel as well as the wisdom of Sadat who obtained our withdrawal from Sinai, which was, next to the war of 1973, his major achievement since he took power. Israel will not unilaterally break the treaty, neither today, nor in 1982, unless it is very hard pressed economically and politically and Egypt provides Israel with the excuse to take the Sinai back into our hands for the fourth time in our short history. What is left therefore, is the indirect option. The economic situation in Egypt, the nature of the regime and its panArab policy, will bring about a situation after April 1982 in which Israel will be forced to act directly or indirectly in order to regain control over Sinai as a strategic, economic and energy reserve for the long run. Egypt does not constitute a military strategic problem due to its internal conflicts and it could be driven back to the post 1967 war situation in no more than one day.¹¹

У Израиля есть два основных пути достижения этой цели: прямой и косвенный. Прямой вариант менее реалистичен из-за характера режима и правительства в Израиле, а также мудрости Садата, который добился нашего ухода с Синая, что стало его главным достижением с момента прихода к власти после войны 1973 года. Израиль не нарушит договор в одностороннем порядке ни сегодня, ни в 1982 году, если только он не окажется в крайне затруднительном экономическом и политическом положении, и Египет не предоставит Израилю повод вернуть нам Синай в четвёртый раз за нашу короткую историю. Поэтому остаётся косвенный вариант. Экономическая ситуация в Египте, характер режима и его панарабская политика приведут к ситуации после апреля 1982 года, когда Израиль будет вынужден действовать прямо или косвенно, чтобы восстановить контроль над Синаем как стратегическим, экономическим и энергетическим резервом в долгосрочной перспективе. Египет не представляет военно-стратегической проблемы из-за своих внутренних конфликтов, и его можно было бы вернуть к ситуации, существовавшей после войны 1967 года, не более чем за один день.¹¹.

The myth of Egypt as the strong leader of the Arab World was demolished back in 1956 and definitely did not survive 1967, but our policy, as in the return of the Sinai, served to turn the myth into “fact.” In reality, however, Egypt’s power in proportion both to Israel alone and to the rest of the Arab World has gone down about 50 percent since 1967. Egypt is no longer the leading political power in the Arab World and is economically on the verge of a crisis. Without foreign assistance the crisis will come tomorrow.¹² In the short run, due to the return of the Sinai, Egypt will gain several advantages at our expense, but only in the short run until 1982, and that will not change the balance of power to its benefit, and will possibly bring about its downfall. Egypt, in its present domestic political picture, is already a corpse, all the more so if we take into account the growing Moslem-Christian rift. Breaking Egypt down territorially into distinct geographical regions is the political aim of Israel in the Nineteen Eighties on its Western front.

Миф о Египте как сильном лидере арабского мира был разрушен ещё в 1956 году и определённо не пережил 1967 год, но наша политика, как и в случае с возвращением Синая, превратила этот миф в «факт». В действительности, однако, мощь Египта по отношению как к Израилю, так и к остальному арабскому миру снизилась примерно на 50 процентов с 1967 года. Египет больше не является ведущей политической державой в арабском мире и находится на грани экономического кризиса. Без иностранной помощи кризис наступит завтра.¹² В краткосрочной перспективе, благодаря возвращению Синая, Египет получит несколько преимуществ за наш счёт, но только в краткосрочной перспективе до 1982 года, и это не изменит баланс сил в его пользу и, возможно, приведёт к его падению. Египет в его нынешней внутриполитической картине уже труп, тем более, если мы примем во внимание растущий мусульманско-христианский раскол. Территориальное разделение Египта на отдельные географические регионы является политической целью Израиля в 1980-х годах на его западном фронте.

Egypt is divided and torn apart into many foci of authority. If Egypt falls apart, countries like Libya, Sudan or even the more distant states will not continue to exist in their present form and will join the downfall and dissolution of Egypt. The vision of a Christian Coptic State in Upper Egypt alongside a number of weak states with very localized power and without a centralized government as to date, is the key to a historical development which was only set back by the peace agreement but which seems inevitable in the long run.¹³

Египет разделён и разорван на множество центров власти. Если Египет распадётся, такие страны, как Ливия, Судан или даже более отдалённые государства не смогут существовать в своём нынешнем виде и присоединятся к падению и распаду Египта. Видение христианского коптского государства в Верхнем Египте наряду с рядом слабых государств с очень локализованной властью и без централизованного управления на сегодняшний день является ключом к историческому развитию, которое было лишь отброшено назад мирным соглашением, но которое кажется неизбежным в долгосрочной перспективе.¹³

The Western front, which on the surface appears more problematic, is in fact less complicated than the Eastern front, in which most of the events that make the headlines have been taking place recently. Lebanon’s total dissolution into five provinces serves as a precendent for the entire Arab world including Egypt, Syria, Iraq and the Arabian peninsula and is already following that track. The dissolution of Syria and Iraq later on into ethnically or religiously unqiue areas such as in Lebanon, is Israel’s primary target on the Eastern front in the long run, while the dissolution of the military power of those states serves as the primary short term target. Syria will fall apart, in accordance with its ethnic and religious structure, into several states such as in present day Lebanon, so that there will be a Shi’ite Alawi state along its coast, a Sunni state in the Aleppo area, another Sunni state in Damascus hostile to its northern neighbor, and the Druzes who will set up a state, maybe even in our Golan, and certainly in the Hauran and in northern Jordan. This state of affairs will be the guarantee for peace and security in the area in the long run, and that aim is already within our reach today.¹⁴

Западный фронт, который на первый взгляд кажется более проблематичным, на самом деле менее сложен, чем Восточный фронт, где в последнее время происходит большинство событий, попавших в заголовки газет. Полный распад Ливана на пять провинций служит прецедентом для всего арабского мира, включая Египет, Сирию, Ирак и Аравийский полуостров, и уже следует этому пути. Распад Сирии и, в дальнейшем, Ирака на этнически или религиозно неоднородные регионы, такие как Ливан, является главной целью Израиля на Восточном фронте в долгосрочной перспективе, в то время как подрыв военной мощи этих государств служит главной краткосрочной целью. Сирия распадётся, в соответствии со своей этнической и религиозной структурой, на несколько государств, таких как современный Ливан, так что вдоль её побережья возникнет шиитско-алавитское государство, в районе Алеппо – суннитское государство, в Дамаске – ещё одно суннитское государство, враждебное своему северному соседу, и друзы, которые создадут своё государство, возможно, даже на наших Голанах, и, конечно же, в Хауране и на севере Иордании. Такое положение дел станет гарантией мира и безопасности в регионе в долгосрочной перспективе, и эта цель уже достижима сегодня.¹⁴

Iraq, rich in oil on the one hand and internally torn on the other, is guaranteed as a candidate for Israel’s targets. Its dissolution is even more important for us than that of Syria. Iraq is stronger than Syria. In the short run it is Iraqi power which constitutes the greatest threat to Israel. An Iraqi-Iranian war will tear Iraq apart and cause its downfall at home even before it is able to organize a struggle on a wide front against us. Every kind of inter-Arab confrontation will assist us in the short run and will shorten the way to the more important aim of breaking up Iraq into denominations as in Syria and in Lebanon. In Iraq, a division into provinces along ethnic/religious lines as in Syria during Ottoman times is possible. So, three (or more) states will exist around the three major cities: Basra, Baghdad and Mosul, and Shi’ite areas in the south will separate from the Sunni and Kurdish north. It is possible that the present Iranian-Iraqi confrontation will deepen this polarization.¹⁵

Ирак, богатый нефтью, с одной стороны, и внутренне раздираемый конфликтами, с другой, гарантированно является кандидатом на цели Израиля. Его распад для нас даже важнее, чем распад Сирии. Ирак сильнее Сирии. В краткосрочной перспективе именно иракская мощь представляет наибольшую угрозу для Израиля. Иракско-иранская война разорвет Ирак на части и приведет к его краху еще до того, как он сможет организовать борьбу на широком фронте против нас. Любая межарабская конфронтация поможет нам в краткосрочной перспективе и сократит путь к более важной цели – разделению Ирака на конфессии, как в Сирии и Ливане. В Ираке возможно разделение на провинции по этническому/религиозному признаку, как в Сирии во времена Османской империи. Таким образом, вокруг трех крупных городов: Басры, Багдада и Мосула, будут существовать три (или более) государства, а шиитские районы на юге отделятся от суннитского и курдского севера. Вполне возможно, что нынешняя ирано-иракская конфронтация усугубит эту поляризацию.¹⁵

The entire Arabian peninsula is a natural candidate for dissolution due to internal and external pressures, and the matter is inevitable especially in Saudi Arabia. Regardless of whether its economic might based on oil remains intact or whether it is diminished in the long run, the internal rifts and breakdowns are a clear and natural development in light of the present political structure.¹⁶

Весь Аравийский полуостров – естественный кандидат на распад под воздействием внутреннего и внешнего давления, и это неизбежно, особенно в Саудовской Аравии. Независимо от того, сохранится ли её экономическая мощь, основанная на нефти, или со временем уменьшится, внутренние разногласия и развалы – это очевидное и естественное развитие событий в свете нынешней политической структуры.¹⁶

Jordan constitutes an immediate strategic target in the short run but not in the long run, for it does not constitute a real threat in the long run after its dissolution, the termination of the lengthy rule of King Hussein and the transfer of power to the Palestinians in the short run.

Иордания представляет собой непосредственную стратегическую цель в краткосрочной перспективе, но не в долгосрочной, поскольку она не представляет реальной угрозы в долгосрочной перспективе после своего роспуска, прекращения длительного правления короля Хусейна и передачи власти палестинцам в краткосрочной перспективе.

There is no chance that Jordan will continue to exist in its present structure for a long time, and Israel’s policy, both in war and in peace, ought to be directed at the liquidation of Jordan under the present regime and the transfer of power to the Palestinian majority. Changing the regime east of the river will also cause the termination of the problem of the territories densely populated with Arabs west of the Jordan. Whether in war or under conditions of peace, emigration from the territories and economic demographic freeze in them, are the guarantees for the coming change on both banks of the river, and we ought to be active in order to accelerate this process in the nearest future. The autonomy plan ought also to be rejected, as well as any compromise or division of the territories for, given the plans of the PLO and those of the Israeli Arabs themselves, the Shefa’amr plan of September 1980, it is not possible to go on living in this country in the present situation without separating the two nations, the Arabs to Jordan and the Jews to the areas west of the river. Genuine coexistence and peace will reign over the land only when the Arabs understand that without Jewish rule between the Jordan and the sea they will have neither existence nor security. A nation of their own and security will be theirs only in Jordan.¹⁷

Нет никаких шансов, что Иордания продолжит существовать в своем нынешнем составе долгое время, и политика Израиля, как в военное, так и в мирное время, должна быть направлена на ликвидацию Иордании при нынешнем режиме и передачу власти палестинскому большинству. Смена режима к востоку от реки также приведёт к решению проблемы территорий, компактно заселённых арабами к западу от Иордана. Будь то в условиях войны или мира, эмиграция с территорий и экономическая демографическая заморозка на них являются гарантией грядущих перемен на обоих берегах реки, и мы должны быть активны, чтобы ускорить этот процесс в ближайшем будущем. План автономии также должен быть отвергнут, как и любой компромисс или раздел территорий, поскольку, учитывая планы ООП и самих израильских арабов, план Шфаамра от сентября 1980 года, невозможно продолжать жить в этой стране в нынешней ситуации без разделения двух народов: арабов в Иордании и евреев в районах к западу от реки. Подлинное сосуществование и мир воцарятся на этой земле только тогда, когда арабы поймут, что без еврейского правления между Иорданом и морем у них не будет ни существования, ни безопасности. Своё собственное государство и безопасность будут только в Иордании.¹⁷

Within Israel the distinction between the areas of ’67 and the territories beyond them, those of ’48, has always been meaningless for Arabs and nowadays no longer has any significance for us. The problem should be seen in its entirety without any divisions as of ’67. It should be clear, under any future political situation or military constellation, that the solution of the problem of the indigenous Arabs will come only when they recognize the existence of Israel in secure borders up to the Jordan river and beyond it, as our existential need in this difficult epoch, the nuclear epoch which we shall soon enter. It is no longer possible to live with three fourths of the Jewish population on the dense shoreline which is so dangerous in a nuclear epoch.

Внутри Израиля различие между территориями 1967 года и территориями за их пределами, территориями 1948 года, всегда было бессмысленным для арабов и сегодня не имеет для нас никакого значения. Проблему следует рассматривать целиком, без каких-либо разделений, начиная с 1967 года. Должно быть ясно, при любой будущей политической ситуации или военной расстановке сил, что решение проблемы коренных арабов придёт только тогда, когда они признают существование Израиля в надёжных границах до реки Иордан и за её пределами, как нашу экзистенциальную потребность в эту трудную эпоху, ядерную эпоху, в которую мы скоро вступим. Больше невозможно жить с тремя четвертями еврейского населения на плотно заселённом побережье, которое так опасно в ядерную эпоху.

Dispersal of the population is therefore a domestic strategic aim of the highest order; otherwise, we shall cease to exist within any borders. Judea, Samaria and the Galilee are our sole guarantee for national existence, and if we do not become the majority in the mountain areas, we shall not rule in the country and we shall be like the Crusaders, who lost this country which was not theirs anyhow, and in which they were foreigners to begin with. Rebalancing the country demographically, strategically and economically is the highest and most central aim today. Taking hold of the mountain watershed from Beersheba to the Upper Galilee is the national aim generated by the major strategic consideration which is settling the mountainous part of the country that is empty of Jews today.^l8

Рассеивание населения, следовательно, является внутренней стратегической целью высшего порядка; в противном случае мы перестанем существовать в любых границах. Иудея, Самария и Галилея — наша единственная гарантия национального существования, и если мы не станем большинством в горных районах, мы не будем править в стране, и будем подобны крестоносцам, которые потеряли эту страну, которая им и так не принадлежала, и в которой они с самого начала были иностранцами. Восстановление демографического, стратегического и экономического баланса страны является высшей и самой важной целью сегодня. Захват горного водораздела от Беэр-Шевы до Верхней Галилеи — это национальная цель, обусловленная главным стратегическим соображением: заселением горной части страны, которая сегодня безлюдна.¹⁸

Realizing our aims on the Eastern front depends first on the realization of this internal strategic objective. The transformation of the political and economic structure, so as to enable the realization of these strategic aims, is the key to achieving the entire change. We need to change from a centralized economy in which the government is extensively involved, to an open and free market as well as to switch from depending upon the U.S. taxpayer to developing, with our own hands, of a genuine productive economic infrastructure. If we are not able to make this change freely and voluntarily, we shall be forced into it by world developments, especially in the areas of economics, energy, and politics, and by our own growing isolation.^l9

Достижение наших целей на Восточном фронте зависит прежде всего от реализации этой внутренней стратегической цели. Трансформация политической и экономической структуры, обеспечивающая реализацию этих стратегических целей, является ключом к достижению всех изменений. Нам необходимо перейти от централизованной экономики, в которой правительство принимает активное участие, к открытому и свободному рынку, а также от зависимости от американских налогоплательщиков к развитию собственными силами подлинно производительной экономической инфраструктуры. Если мы не сможем осуществить эти изменения свободно и добровольно, нас вынудят к этому мировые события, особенно в области экономики, энергетики и политики, а также наша собственная растущая изоляция.¹⁹

From a military and strategic point of view, the West led by the U.S. is unable to withstand the global pressures of the USSR throughout the world, and Israel must therefore stand alone in the Eighties, without any foreign assistance, military or economic, and this is within our capacities today, with no compromises.²⁰ Rapid changes in the world will also bring about a change in the condition of world Jewry to which Israel will become not only a last resort but the only existential option. We cannot assume that U.S. Jews, and the communities of Europe and Latin America will continue to exist in the present form in the future.²¹

С военной и стратегической точки зрения, Запад во главе с США неспособен противостоять глобальному давлению СССР по всему миру, и поэтому Израиль должен выстоять в восьмидесятых годах в одиночку, без какой-либо иностранной помощи, военной или экономической, и это в наших силах сегодня, без каких-либо компромиссов.²⁰ Быстрые изменения в мире также приведут к изменению положения мирового еврейства, для которого Израиль станет не только последним прибежищем, но и единственным вариантом выживания. Мы не можем предполагать, что американские евреи, а также общины Европы и Латинской Америки продолжат существовать в нынешнем виде в будущем.²¹

Our existence in this country itself is certain, and there is no force that could remove us from here either forcefully or by treachery (Sadat’s method). Despite the difficulties of the mistaken “peace” policy and the problem of the Israeli Arabs and those of the territories, we can effectively deal with these problems in the foreseeable future.

Наше существование в этой стране само по себе гарантировано, и нет силы, которая могла бы выдворить нас отсюда ни силой, ни предательством (метод Садата). Несмотря на трудности ошибочной «мирной» политики и проблемы израильских арабов и арабов с территорий, мы можем эффективно решить эти проблемы в обозримом будущем.