Secretary Antony J. Blinken Remarks to the Johns Hopkins School of Advanced International Studies (SAIS)
“The Power and Purpose of American Diplomacy in a New Era”
SECRETARY BLINKEN: Thank you. Good morning, everyone.
AUDIENCE: Good morning.
SECRETARY BLINKEN: Dean Steinberg, Jim, thank you for the honor of joining the SAIS community to help inaugurate this truly magnificent new home.
Jim has contributed so much over his remarkable career, but his most lasting contribution is the generation of thinkers, the generation of doers that he’s educated, that he’s mentored, that he’s inspired. Including me.
Dr. Brzezinski also believed that one of his most enduring contributions to international affairs was shaping America’s rising scholars and practitioners – including President Carter, who described himself as “an eager student” of Zbig; and Ian, Mark, Mika – all of whom have strived to bring us closer to what Zbig called the pragmatic fusion of American power with American principle.
So eighty years ago, when Paul Nitze came together with then-Congressman Chris Herter to create this institution, they set about finding a place to house it.
They settled on a decaying mansion on Florida Avenue – (laughter) – that had once been home to a girls’ school. An old basketball court served as SAIS’s first library. As Jim mentioned, I had the experience of working in the original housing for SAIS – also the profound, distinct honor of temporarily occupying the office that Paul Nitze once inhabited.
But as Nitze and Herter both knew, buildings – from the humblest to the grandest – are just that: buildings. It’s people who infuse them with ideas and purpose.
Back then, the world was reeling from the Second World War. The old order was in ruins, and Nitze and Herter believed that this institution should play an integral role in building a new order. SAIS graduates have been fulfilling that promise ever since.
Now we find ourselves at another hinge moment in history – grappling with the fundamental question of strategy, as Nitze defined it: “How do we get from where we are to where we want to be, without being struck by disaster along the way?”
Today, what I want to do is set out the Biden administration’s answer to that profound and vital question.
So let’s start with where we are.
The international landscape that all of you are studying is profoundly different from the one that I encountered when I started out in government 30 years ago alongside Mr. Steinberg.
The end of the Cold War brought with it the promise of an inexorable march toward greater peace and stability, international cooperation, economic interdependence, political liberalization, human rights.
And indeed, the post-Cold War era ushered in remarkable progress. More than a billion people lifted from poverty. Historic lows in conflicts between states. Deadly diseases diminished – even eradicated.
Now, not everyone benefitted equally from the extraordinary gains of this period. And there were serious challenges to the order – the wars in the former Yugoslavia; the genocide in Rwanda; 9/11 and the Iraq War; the 2008 global financial crisis; Syria; the COVID pandemic – to name a few.
But what we’re experiencing now is more than a test of the post-Cold War order. It’s the end of it.
That didn’t happen overnight. And what brought us to this moment will be the subject of study and debate for decades to come. But there is a growing recognition that several of the core assumptions that shaped our approach to the post-Cold War era no longer hold.
Decades of relative geopolitical stability have given way to an intensifying competition with authoritarian powers, revisionist powers. Russia’s war of aggression in Ukraine is the most immediate, the most acute threat to the international order enshrined in the UN charter and its core principles of sovereignty, territorial integrity, and independence for nations, and universal indivisible human rights for individuals.
Meanwhile, the People’s Republic of China poses the most significant long-term challenge because it not only aspires to reshape the international order, it increasingly has the economic, the diplomatic, the military, the technological power to do just that.
And Beijing and Moscow are working together to make the world safe for autocracy through their “no limits partnership.”
As this competition ramps up, many countries are hedging their bets. The influence of non-state actors is growing – from corporations whose resources rival those of national governments; to NGOs providing services to hundreds of millions of people; to terrorists with the capacity to inflict catastrophic harm; to transnational criminal organizations trafficking illicit drugs, weapons, human beings.
Forging international cooperation has gotten more complex. Not only because of rising geopolitical tensions, but also because of the mammoth scale of global problems like the climate crisis, food insecurity, mass migration and displacement.
Countries and citizens are losing faith in the international economic order, their confidence rattled by systemic flaws:
A handful of governments that used rule-shattering subsidies, stolen IP, and other market-distorting practices to gain an unfair advantage in key sectors.
Technology and globalization that hollowed out and displaced entire industries, and policies that failed to do enough to help out the workers and communities that were left behind.
And inequality that has skyrocketed. Between 1980 and 2020, the richest .1 percent accumulated the same wealth as the poorest 50 percent.
The longer these disparities persist, the more distrust and disillusionment they fuel in people who feel the system is not giving them a fair shake. And the more they exacerbate other drivers of political polarization, amplified by algorithms that reinforce our biases rather than allowing the best ideas to rise to the top.
More democracies are under threat. Challenged from the inside by elected leaders who exploit resentments and stoke fears; erode independent judiciaries and the media; enrich cronies; crack down on civil society and political opposition. And challenged from the outside, by autocrats who spread disinformation, who weaponize corruption, who meddle in elections.
Any single one of these developments would have posed a serious challenge to the post-Cold War order. Together, they’ve upended it.
So we find ourselves at what President Biden calls an inflection point. One era is ending, a new one is beginning, and the decisions that we make now will shape the future for decades to come.
The United States is leading in this pivotal period from a position of strength. Strength grounded in both our humility and our confidence.
Humility because we face challenges that no one country can address alone. Because we know we will have to earn the trust of a number of countries and citizens for whom the old order failed to deliver on many of its promises. Because we recognize that leadership starts with listening, and understanding shared problems from the perspective of others, so that we can find common ground. And because we face profound challenges at home, which we must overcome if we are going to lead abroad.
But confidence – confidence – because we’ve proven time and again that when America comes together, we can do anything. Because no nation on Earth has a greater capacity to mobilize others in common cause. Because our ongoing endeavor to form a more perfect union allows us to fix our flaws and renew our democracy from within. And because our vision for the future – a world that is open, free, prosperous, and secure – that vision is not America’s alone, but the enduring aspiration of people in every nation on every continent.
A world where individuals are free in their daily lives, and can shape their own futures, their communities, their countries.
A world where every nation can choose its own path and its own partners.
A world where goods, ideas, and individuals can flow freely and lawfully across land, sea, sky, and cyberspace, where technology is used to empower people – not to divide, surveil, and repress them.
A world where the global economy is defined by fair competition, openness, transparency, and where prosperity is not measured only in how much countries’ economies grow, but how many people share in that growth.
A world that generates a race to the top in labor and environmental standards, in health, education, infrastructure, technology, security, and opportunity.
A world where international law and the core principles of the UN Charter are upheld, and where universal human rights are respected.
We will advance this vision guided by a sense of enlightened self-interest that has long animated U.S. leadership at its best. We helped build the international order after World War II and invested in the progress of other nations and people because we recognized that it would serve humanity’s interest, but also our own. We understood that, even as the most powerful nation on Earth, forging shared global rules – accepting certain constraints – and supporting the success of others would ultimately make the American people more prosperous, more peaceful, more secure.
It still does. Indeed, America’s enlightened self-interest in preserving and strengthening this order has never been greater.
Now, our competitors have a fundamentally different vision. They see a world defined by a single imperative: regime preservation and enrichment. A world where authoritarians are free to control, coerce, and crush their people, their neighbors, and anyone else standing in the way of this all-consuming goal.
Our competitors claim that the existing order is a Western imposition, when in fact the norms and values that anchor it are universal in aspiration – and enshrined in international law that they’ve signed onto. They claim that what governments do within their borders is their business alone, and that human rights are subjective values that vary from one society to another. They believe that big countries are entitled to spheres of influence – that power and proximity give them the prerogative to dictate their choices to others.
The contrast between these two visions could not be clearer. And the stakes of the competition we face could not be higher – for the world, and for the American people.
When President Biden asked me to serve as Secretary of State, he made clear that my job was to deliver first and foremost for the American people. And he insisted that we answer two fundamental questions: How can America’s engagement abroad make us stronger here at home? And how can we leverage America’s renewal at home to make us stronger in the world?
Our answers to those questions have guided President Biden’s strategy since day one.
We started by investing in ourselves at home, so the U.S. is in the strongest position to compete and to lead in the world. As George Kennan reminds us: “Much depends on [the] health and vigor of our own society.” And President Biden and our Congress have made America’s biggest investments – excuse me – in generations in shoring up our health and vigor. We’re upgrading infrastructure, boosting research, bolstering the key industries and technologies of the 21st century, recharging our manufacturing base, leading the global energy transition.
More than at any point in my career, in my lifetime, our domestic and foreign policy are fully integrated, in no small part thanks to National Security Advisor Jake Sullivan, who has played a leading role in crafting our modern industrial and innovation strategy and aligning it with our foreign policy.
Our domestic renewal reinforces, and is reinforced by, American leadership in the world. And that’s where the power and purpose of American diplomacy comes in. At the core of our strategy is re-engaging, revitalizing, and reimagining our greatest strategic asset: America’s alliances and partnerships.
We’re working with purpose and urgency to deepen, broaden, and align our friends in new ways so that we can meet the three defining tests of this emerging era: a fierce and lasting strategic competition; global challenges that pose existential threats to lives and livelihoods everywhere; and the urgent need to rebalance our technological future and our economic future, so our interdependence is a source of strength – not vulnerability.
We’re doing this through what I like to call diplomatic variable geometry. We start with the problem that we need to solve and we work back from there – assembling the group of partners that’s the right size and the right shape to address it. We’re intentional about determining the combination that’s truly fit for purpose.
These coalitions don’t exist in a vacuum. Creating and strengthening any one group brings capabilities that can be used across America’s vast network of partners. And the more coalitions we build, the more we can find new synergies between and among them – including in ways that we may not have fully anticipated. And together, the whole becomes much greater than the sum of the parts.
Fellow democracies have always been our first port of call for cooperation. They always will be. That’s why President Biden convened two Summits for Democracy to bring together leaders from democracies big and small, emerging and established, to tackle the shared challenges we face.
But on certain priorities, if we go it alone, or only with our democratic friends, we will come up short. Many issues demand a broader set of potential partners, with the added benefit of building stronger relationships with more countries.
So, we’re determined to work with any country – including those with whom we disagree on important issues – so long as they want to deliver for their citizens, contribute to solving shared challenges, and uphold the international norms that we built together. This involves more than just partnering with national governments – but also local governments, civil society, the private sector, academia, and citizens, especially young leaders.
This is the heart of our strategy to get from where we are to where we need to be. And we’re pursuing it in four principal ways.
First, we’re renewing and deepening our alliances and partnerships, and forging new ones.
Go back just a few years, and some were openly questioned the capabilities and relevance of NATO – and America’s own commitment to it. Today, the Alliance is bigger, stronger, more united than ever. We’ve added an incredibly capable new member in Finland, Sweden will join soon, and NATO’s doors remain open. We’ve enhanced our deterrence and defense, including adding four new multinational battalions to NATO’s Eastern Flank, and increasing defense investments to address emerging challenges from cyber attacks to climate change.
We’re transforming the G7 into the steering committee for the world’s most advanced democracies, combining our political and economic muscle to not only address the issues affecting our people – but also to offer countries outside the G7 better ways to deliver for their people.
We’ve raised the level of ambition in our relationship with the European Union. Together, we account for 40 percent of the global economy. We’re using that power to shape our technological and economic future to reflect our shared democratic values.
We’re taking critical bilateral relationships to a new level.
Our decades-long alliance with Japan is stronger and more consequential than ever – reaching new frontiers, from space to quantum computing.
We signed the Washington Declaration with the Republic of Korea, bolstering our cooperation to deter threats from North Korea; and the Jerusalem Declaration with Israel, reaffirming our commitment to Israel’s security – and to using all elements of U.S. power to ensure that Iran never acquires a nuclear weapon.
We agreed to new basing and posture arrangements with allies Australia and the Philippines.
The U.S.-India strategic partnership has never been more dynamic, as we team up on everything from advanced semiconductors to defense cooperation.
And just a few days ago in Hanoi, President Biden cemented a new comprehensive strategic partnership with Vietnam.
We’ve galvanized regional integration. In the Middle East, we’ve deepened both recent and decades-old relations between Israel and Arab states – and we’re working to foster new ones, including with Saudi Arabia.
In our own hemisphere – which is experiencing the greatest mass migration and displacement in its history – we’ve rallied 20 countries and counting around a regional strategy to ensure safe, orderly, and humane migration, while also addressing the root causes that are driving people from their homes in the first place.
And President Biden has hosted summits with leaders from the Americas, Southeast Asia, Africa, the Pacific Island countries, to drive transformational partnerships.
Second, we’re weaving together our alliances and partnerships in innovative and mutually reinforcing ways – across issues and across continents.
Just consider for a minute all of the ways that we’ve rallied different combinations of allies and partners to support Ukraine in the face of Russia’s full-scale aggression.
With Secretary of Defense Austin’s leadership, more than 50 countries are cooperating to support Ukraine’s defense and build a Ukrainian military strong enough to deter and beat back future attacks.
We’ve aligned scores of countries in imposing an unprecedented set of sanctions, export controls, and other economic costs on Russia.
On multiple occasions, we’ve marshaled 140 nations at the United Nations – more than two-thirds of all the member states – to affirm Ukraine’s sovereignty and territorial integrity and condemn Russia’s aggression and atrocities.
We’ve rallied donors, philanthropies, humanitarian groups to get lifesaving assistance to millions of displaced Ukrainians.
We coordinated the G7, the European Union, and dozens more countries to support Ukraine’s economy, to build back its energy grid – more than half of which Russia has destroyed.
That’s what variable geometry looks like: for every problem, we’re assembling a fit‑for‑purpose coalition.
Because of the remarkable bravery and resilience of the Ukrainian people and our support, Putin’s war continues to be a strategic failure for Russia. Our goal is to ensure Ukraine not only survives, but thrives, as a vibrant, prosperous democracy so that Ukrainians can write their own future – and stand on their own.
Some once saw threats to the international order as confined to one region or another. Not anymore. Russia’s invasion has made clear an attack on the international order anywhere will hurt people everywhere. We’ve seized on this recognition to bring our transatlantic and Indo‑Pacific allies closer together in defending our shared security, prosperity, and freedom.
When Russia cut off oil and gas supplies to Europe in the winter to try to freeze the country out of – freeze countries out of supporting Ukraine, Japan and Korea joined America’s leading liquified natural gas producers to ensure European countries had the energy needed to keep their homes warm throughout the winter. Japan, Korea, Australia, and New Zealand are now regular and active participants in NATO meetings.
Meanwhile, European countries, Canada, and others have joined our allies and partners in Asia in sharpening their tools to push back against the PRC’s economic coercion. And U.S. allies and partners in every region are working urgently to build resilient supply chains, particularly when it comes to key technologies and the critical materials that are needed to make them.
We created a new security partnership – AUKUS – with Australia and the United Kingdom to build modern nuclear-powered submarines, and to advance our joint work on AI, quantum computing, and other cutting-edge technologies.
Coming out of the first-ever trilateral Leaders’ Summit at Camp David last month between the United States, Japan, and Korea, we are taking every aspect of our relationship to the next level – from increasing joint military exercises and intel sharing to aligning our global infrastructure investments.
We’ve elevated the Quad partnership with India, Japan, and Australia to deliver for our countries and the world on everything from manufacturing vaccines to strengthening maritime security to addressing climate challenges.
When I set out the administration’s “invest, align, and compete” strategy toward China last year, we pledged to act with our network of allies and partners in common purpose. By any objective measure, we are now more aligned, and acting in more coordinated ways, than ever before.
That allows us to manage our competition with China from a position of strength, while taking advantage of open channels of communication to speak clearly, credibly, and with a chorus of friends about our concerns; demonstrating our commitment to cooperate on issues that matter most to us in the world; and minimizing the risk of miscalculation that could lead to conflict.
Third, we’re building new coalitions to tackle the toughest shared challenges of our time.
Like closing the global infrastructure gap.
Now, pretty much everywhere I go, I hear from countries about projects that are environmentally destructive and poorly built, that import or abuse workers, that foster corruption and burden them with unsustainable debt.
Of course, countries would prefer transparent, high-quality, environmentally sound investments. They don’t just always have a choice. We’re working with our G7 partners to give them a choice.
Together, we’ve committed to deliver $600 billion in new investment by 2027 through the Partnership of Global Infrastructure and Investment, or PGI. And we’re focusing our government support on areas where reducing risks will unlock hundreds of billions more in private sector investment.
So let me just give you a couple of quick examples of how we’re doing this. We’re making a series of transformative investments in the Lobito corridor – that’s a band of development connecting Africa, from Angola’s port of Lobito, across the DRC, to Zambia – with a new port, new rail lines and roads, new green power projects, new high-speed internet.
The project will deliver 500 megawatts of power – enough to provide electricity for more than 2 million people, cut around 900,000 tons of carbon emissions every year, create thousands of jobs for Africans, thousands more for Americans, and bring critical minerals like copper and cobalt to global markets.
When I visited Kinshasa last year, President Tshisekedi said that Lobito is the choice that they’ve been waiting for – a chance to break from the exploitative, extractive development deals that they had had to accept for far too long.
And just this past week at the G20, President Biden and Indian Prime Minister Modi announced another ambitious transportation, energy, and technology corridor that will connect the ports of Asia, the Middle East, and Europe. Saudi Arabia, the United Arab Emirates, France, Germany, Italy, the EU will team up with the U.S. and India to turbo charge clean energy production, digital connectivity, and strengthen critical supply chains across the region.
These and other efforts to build infrastructure in developing countries are ultimately investments in our own future – creating more stable, prosperous partners for the United States; more markets for American workers, businesses, and investors; and a more sustainable planet for our children.
Making a stronger offer for our partners is a good deal for America too.
The same is true for our leadership to address the global food crisis.
More than 700 million people worldwide face food insecurity – fueled by COVID, climate, and conflict – exacerbated now by Russia blocking the flow of grain from Ukraine, the world’s breadbasket.
Now, I’ve had a chance to listen to leaders in countries that have been the hardest hit by this crisis. And what they make clear to me is this: Yes, they need emergency aid; but what they really want is investment in agricultural resilience, in innovation, in self-sufficiency, so that they don’t find themselves in a crisis like this again. We’re partnering with them to deliver just that, together with more than 100 countries that have signed on to a global roadmap for action.
And we’re leading by the power of our own example.
The United States is the largest donor in the world to the UN World Food Programme – we provide about 50 percent of its annual budget. Russia and China? Less than 1 percent each.
Since 2021, the United States has also provided more than $17.5 billion to address food insecurity and its root causes. That includes more than a billion dollars every year toward Feed the Future – the USAID flagship program – our partnership with 40 countries to strengthen food systems. And it includes our support for something called VACS – a new program we launched with the African Union and the UN to identify the most nutritious African crops, to breed their most climate-resilient varieties, and to improve the soil that they grow in.
The more countries can feed their own people, the more prosperous and more stable partners they’ll be; the less they can be victimized by countries willing to cut off food and fertilizer; the less support they’ll need from international donors; the more abundant the global food supply will be, lowering prices in markets everywhere, including in the United States.
We’re bringing a similar approach to emerging technologies, like artificial intelligence.
In July, President Biden announced a new set of voluntary commitments from seven leading AI companies to develop safe, secure, and trustworthy AI systems. And just yesterday, eight more leading companies signed on.
These commitments are the foundation for our engagement with a wide range of partners to forge an international consensus around how to minimize the risks and maximize the potential of rapid AI advances.
We’re starting with our closest partners, like the G7, where we’re designing an international code of conduct for private actors and governments developing advanced AI – and common regulatory principles – and partners like the United Kingdom, which is convening a Global Summit on AI Safety to better identify and mitigate longer-term risks.
Now, for these norms to be effective, we will need to bring a wide range of voices and views into the discussion, including developing countries. We’re committed to doing just that.
Shaping AI’s use is critical to preserving America’s competitive edge in this technology and also fostering AI innovation that actually benefits people everywhere, like helping predict individuals’ risk of deadly disease or forecasting the impact of more severe, more frequent storms. That’s the idea behind a meeting I’ll host at the UN General Assembly next week to focus governments, tech firms, civil society on using AI to advance the Sustainable Development Goals.
Let me give you just one final example of how we’re building a new coalition to address a problem that many people probably didn’t think of as a foreign policy issue: synthetic drugs.
Last year alone, nearly 110,000 Americans died of a drug overdose. Two-thirds of those deaths involved synthetic opioids, making synthetic opioids the number-one killer of Americans aged 18 to 49. The crisis cost the U.S. nearly $1.5 trillion in 2020 alone, to say nothing of the suffering it’s inflicting on families and communities across our country.
We’re not alone in this. Every region is experiencing an alarming rise in synthetic drugs, and no one country can solve this problem.
That’s why we created a new global coalition to prevent the illicit manufacturing and trafficking of synthetic drugs, to detect emerging threats and patterns of use, to advance public health responses. More than 100 governments and a dozen international organizations have joined that coalition. Together, we’re aligning joint priorities, identifying effective policies, integrating health care providers, chemical manufacturers, social media platforms, and other key stakeholders in our efforts. We’ll meet next week in New York to broaden this work.
Of course, these are far from the only areas where we’re building or sustaining coalitions. We’re also using them to address security threats, from the multinational task force we set up to protect the ships crossing the Strait of Hormuz to the longstanding coalition of countries that we created to defeat ISIS.
We continue to partner with governments, with regional organizations, and citizens to press for diplomatic solutions to conflicts new and old – from Ethiopia and eastern DRC, to Armenia and Azerbaijan, to Yemen where we helped forge and maintain a delicate truce.
Our mediation helped Israel and Lebanon reach a historic agreement to establish a maritime boundary between their countries, enabling the development of significant energy reserves to the benefit of people in both countries and beyond.
The more we bring together allies and partners to make real progress on critical issues like infrastructure, like food security, like AI, like synthetic drugs, like conflicts new and old, the more we demonstrate the strength of our offer.
Take any recent challenge where nations around the world have looked to powerful countries to lead. At best, our competitors have sat on the sidelines, closed their checkbooks. At worst, they’ve made bad problems even worse and profited from others’ suffering – extracting political concessions in order to sell countries vaccines; deploying mercenaries who make unstable places less secure, plunder local resources, and commit atrocities; turning people’s basic needs – for heat, for gas, for food, for technology – into a cudgel to threaten and coerce them.
At this critical inflection point, we’re showing countries who we are. So are our competitors.
Finally, we’re bringing our old and new coalitions together to strengthen the international institutions that are vital to tackling global challenges.
That starts with showing up. When the United States has a seat at the table, we can shape the international institutions and the norms that they produce to reflect the interests and values of the American people and advance our vision for the future.
Upon taking office, President Biden moved swiftly to rejoin the Paris Climate Accords, the World Health Organization. We won back a seat on the UN Human Rights Council. We recently rejoined UNESCO – the United Nations Educational, Scientific and Cultural Organization – that will play a role in shaping the norms that define artificial Intelligence.
We’ve competed intensely to elect the most qualified leaders to head international standard- setting agencies, like the UN International Telecommunication Union and the International Organization for Migration. Not only were the two Americans who won these races the best candidates for the job – each is also the first woman to lead her respective institution.
Now, however imperfect these institutions may be, there’s no substitute for the legitimacy and capabilities that they bring to bear on issues that matter to our people. So we have an abiding self-interest in working through them and in making them work better – and not just for the U.S., but for everyone.
The more people and nations around the world see the UN and organizations like it representing their interests, their values, their hopes – the more effective these institutions will be and the more we can rely on them.
That’s why we’ve put forward an affirmative vision for expanding the UN Security Council to incorporate more geographically diverse perspectives – including new permanent and non-permanent members from Africa and Latin America and the Caribbean.
With Secretary Yellen’s leadership, we’re making a major push to revitalize and reform the multilateral development banks so that they can meet the pressing needs of low- and middle-income countries who are facing a perfect storm of challenges: the growing impact of the climate crisis, economic fallout from COVID, inflation, and crushing debt.
President Biden is working with Congress to unlock new lending capacity for the World Bank and the International Monetary Fund to provide more financing – at cheaper rates – for investment in climate mitigation, in public health, and other critical issues in these countries.
Together, these U.S.-led initiatives would generate nearly $50 billion in lending for low- and middle-income countries.
And with our strong push, the World Bank will soon enable countries to defer debt payments after climate shocks and natural disasters.
When we strengthen international institutions – and when they deliver on their core promises to ensure security, to expand opportunity, to protect rights – we build a broader coalition of citizens and countries who see the international order as something that improves their lives in real ways and deserves to be upheld and defended.
So when the Beijings and Moscows of the world try to rewrite – or rip down – the pillars of the multilateral system; when they falsely claim that the order exists merely to advance the interests of the West at the expense of the rest – a growing global chorus of nations and people will say, and stand up to say: No, the system you are trying to change is our system; it serves our interests.
And just as important, when our fellow Americans ask what we are getting in return for our investments abroad, we can point to tangible benefits for American families and communities, even as we spend less than one percent of our federal budget on diplomacy and global development.
Those benefits include more markets for American workers and businesses; more affordable goods for American consumers; more reliable food and energy supplies for American households, leading to lower prices at the pump and the dinner table; more robust health systems that can arrest and roll back deadly disease before it spreads to the United States; more allies and partners who are more effective in deterring aggression and addressing, with us, global challenges.
For these and so many other reasons, America’s return on the international order far exceeds our investment in it.
In this pivotal time, America’s global leadership is not a burden. It’s a necessity to safeguard our freedom, our democracy, and our security; to create opportunities for American workers and businesses; to improve the lives of American citizens.
Dean Acheson – who led the State Department after the Second World War – observed in his account of that period, Present at the Creation, that – and I quote – “History is written backwards, but [it’s] lived forwards.”
Acheson was writing about a different inflection point, of course, but his words hold true for every period of profound uncertainty and chance, including our current one.
In retrospect, the right decisions tend to look obvious, the end results almost inevitable.
They never are.
In real time, it’s a fog. Rules that had provided a sense of order, stability, and predictability can no longer be taken for granted. There are risks inherent in every course of action, currents beyond our control, countless lives at stake.
And yet, even in such times – indeed, especially in these times – policymakers don’t have the luxury of waiting for the fog to lift before choosing a course.
We must act, and act decisively.
We must live history forward – as Acheson did, as Brzezinski did, as have all the other great strategists who’ve guided America through these hinge moments.
We must put our hand on the rudder of history and chart a path forward, guided by the things that are certain even in uncertain times – our principles, our partners, our vision for where we want to go – so that, when the fog lifts, the world that emerges tilts toward freedom, toward peace, toward an international community capable of rising to the challenges of its time.
No one understands this better than President Biden. And America is in a significantly stronger position in the world than it was two and a half years ago because of the actions that he’s taken.
I’m convinced that, decades from now, when the history of this period is written – maybe by some of you – it will show that the way we acted – decisively, strategically, with humility and confidence to reimagine the power and purpose of U.S. diplomacy – we secured America’s future, we delivered for our people, we laid the foundation for a more free, a more open, a more prosperous era – for the American people and for people around the world.
Thanks very much for listening.
(Applause.)
Thank you.
Выступление госсекретаря Энтони Дж. Блинкена в Школе перспективных международных исследований Джонса Хопкинса (SAIS)
«Сила и цель американской дипломатии в новую эпоху»
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Спасибо. Доброе утро всем.
СЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.
ГОССЕКРЕТАРЬ БЛИНКЕН: Дин Стейнберг, Джим, спасибо за честь присоединиться к сообществу SAIS и помочь открыть этот поистине великолепный новый дом.
Джим внес очень большой вклад за свою замечательную карьеру, но его самый значительный вклад — это поколение мыслителей, поколение деятелей, которых он воспитывал, которых он наставлял, которые он вдохновлял. Включая меня.
Доктор Бжезинский также считал, что одним из его самых значительных вкладов в международные дела было формирование начинающих американских ученых и практиков, включая президента Картера, который называл себя «прилежным учеником» Збига; и Ян, Марк, Мика – все они стремились приблизить нас к тому, что Збиг назвал прагматическим слиянием американской мощи с американскими принципами.
Итак, восемьдесят лет назад, когда Пол Нитце собрался вместе с тогдашним конгрессменом Крисом Хертером, чтобы создать это учреждение, они приступили к поиску места для его размещения.
Они поселились в разрушающемся особняке на Флорида-авеню (смех), где когда-то располагалась школа для девочек. Старая баскетбольная площадка служила первой библиотекой SAIS. Как упомянул Джим, у меня был опыт работы в первоначальном здании SAIS, а также большая честь временно занять офис, в котором когда-то жил Пол Нитце.
Но, как знали Нитце и Гертер, здания – от самых скромных до самых величественных – это всего лишь здания. Именно люди наполняют их идеями и целями.
В то время мир трясся от Второй мировой войны. Старый порядок лежал в руинах, и Нитце и Гертер считали, что этот институт должен сыграть неотъемлемую роль в построении нового порядка. С тех пор выпускники SAIS выполняют это обещание.
Теперь мы находимся в еще одном поворотном моменте истории – решаем фундаментальный вопрос стратегии, как его определил Нитце: «Как нам добраться оттуда, где мы находимся, туда, где мы хотим быть, не столкнувшись по пути с катастрофой?»
Сегодня я хочу изложить ответ администрации Байдена на этот глубокий и жизненно важный вопрос.
Итак, начнем с того, где мы находимся.
Международный ландшафт, который вы все изучаете, глубоко отличается от того, с которым я столкнулся, когда 30 лет назад начал работать в правительстве вместе с г-ном Стейнбергом.
Окончание «холодной войны» принесло с собой обещание неумолимого движения к большему миру и стабильности, международному сотрудничеству, экономической взаимозависимости, политической либерализации и правам человека.
И действительно, эпоха после «холодной войны» ознаменовала замечательный прогресс. Более миллиарда человек вырвались из бедности. Исторические минимумы конфликтов между государствами. Смертельные болезни уменьшились – даже искоренились.
Однако не все в равной степени извлекли выгоду из чрезвычайных достижений этого периода. И этому порядку были серьезные вызовы: войны в бывшей Югославии; геноцид в Руанде; 11 сентября и война в Ираке; глобальный финансовый кризис 2008 года; Сирия; пандемия COVID – и это лишь некоторые из них.
Но то, что мы переживаем сейчас, — это больше, чем просто испытание порядка, сложившегося после Холодной войны. Это конец.
Это произошло не в одночасье. И то, что привело нас к этому моменту, станет предметом изучения и дискуссий на протяжении десятилетий. Но растет понимание того, что некоторые из основных предположений, которые сформировали наш подход к эпохе после холодной войны, больше не верны.
Десятилетия относительной геополитической стабильности уступили место усиливающейся конкуренции с авторитарными и ревизионистскими державами. Агрессивная война России на Украине представляет собой самую непосредственную и самую острую угрозу международному порядку, закрепленному в Уставе ООН и ее основных принципах суверенитета, территориальной целостности и независимости наций, а также универсальных неделимых прав человека для отдельных лиц.
Между тем, Китайская Народная Республика представляет собой наиболее серьезную долгосрочную проблему, поскольку она не только стремится изменить международный порядок, но и обладает все большей экономической, дипломатической, военной и технологической мощью, чтобы сделать именно это.
А Пекин и Москва работают вместе, чтобы сделать мир безопасным для автократии посредством своего «партнерства без ограничений».
Поскольку эта конкуренция усиливается, многие страны хеджируют свои ставки. Растет влияние негосударственных акторов – от корпораций, чьи ресурсы конкурируют с ресурсами национальных правительств; НПО, предоставляющим услуги сотням миллионов людей; террористам, способным нанести катастрофический вред; транснациональным преступным организациям, занимающимся незаконным оборотом наркотиков, оружия и людей.
Налаживание международного сотрудничества стало более сложным. Не только из-за растущей геополитической напряженности, но и из-за гигантского масштаба глобальных проблем, таких как климатический кризис, отсутствие продовольственной безопасности, массовая миграция и перемещение населения.
Страны и граждане теряют веру в международный экономический порядок, их уверенность подорвана системными недостатками:
Несколько правительств, которые использовали нарушающие правила субсидии, кражу интеллектуальной собственности и другие методы, искажающие рынок, чтобы получить несправедливое преимущество в ключевых секторах.
Технологии и глобализация, которые опустошили и вытеснили целые отрасли промышленности, а также политика, которая не смогла сделать достаточно, чтобы помочь рабочим и сообществам, которые остались позади.
И неравенство, которое резко возросло. В период с 1980 по 2020 год 0,1 процента самых богатых людей накопили такое же богатство, как и 50 процентов самых бедных.
Чем дольше сохраняются эти различия, тем больше недоверия и разочарований они разжигают среди людей, которые чувствуют, что система не дает им справедливого встряски. И тем больше они усугубляют другие факторы политической поляризации, усиливаемые алгоритмами, которые усиливают наши предубеждения, а не позволяют лучшим идеям подняться на вершину.
Еще больше демократий находятся под угрозой. Испытывают вызов изнутри со стороны избранных лидеров, которые эксплуатируют обиды и разжигают страхи; подорвать независимую судебную систему и средства массовой информации; обогатить друзей; расправиться с гражданским обществом и политической оппозицией. И им бросают вызов извне со стороны автократов, которые распространяют дезинформацию, используют коррупцию в качестве оружия, вмешиваются в выборы.
Любое из этих событий в отдельности могло бы стать серьезным вызовом порядку, сложившемуся после «холодной войны». Вместе они все перевернули.
Итак, мы находимся в том, что президент Байден называет переломным моментом. Одна эпоха заканчивается, начинается новая, и решения, которые мы принимаем сейчас, будут определять будущее на десятилетия вперед.
Соединенные Штаты лидируют в этот решающий период с позиции силы. Сила основана как на нашем смирении, так и на нашей уверенности.
Смирение, потому что мы сталкиваемся с проблемами, с которыми ни одна страна не может справиться в одиночку. Потому что мы знаем, что нам придется заслужить доверие ряда стран и граждан, для которых старый порядок не смог выполнить многие из своих обещаний. Потому что мы признаем, что лидерство начинается с выслушивания и понимания общих проблем с точки зрения других, чтобы мы могли найти общий язык. И потому что мы сталкиваемся с глубокими проблемами внутри страны, которые мы должны преодолеть, если собираемся вести за рубежом.
Но уверенность – уверенность – потому что мы снова и снова доказывали, что, когда Америка объединится, мы сможем сделать все. Потому что ни одна нация на Земле не обладает большей способностью мобилизовать других для общего дела. Потому что наши постоянные усилия по созданию более совершенного союза позволяют нам исправить наши недостатки и обновить нашу демократию изнутри. И поскольку наше видение будущего – мира открытого, свободного, процветающего и безопасного – это видение принадлежит не только Америке, но и неизменным чаяниям людей в каждой стране на каждом континенте.
Мир, в котором люди свободны в своей повседневной жизни и могут формировать свое будущее, свои сообщества, свои страны.
Мир, в котором каждая нация может выбирать свой путь и своих партнеров.
Мир, в котором товары, идеи и люди могут свободно и законно перемещаться по земле, морю, небу и киберпространству, где технологии используются для расширения прав и возможностей людей, а не для их разделения, наблюдения и подавления.
Мир, в котором глобальная экономика определяется честной конкуренцией, открытостью, прозрачностью и где процветание измеряется не только тем, насколько растет экономика стран, но и тем, сколько людей участвует в этом росте.
Мир, который порождает гонку за лидерство в трудовых и экологических стандартах, в здравоохранении, образовании, инфраструктуре, технологиях, безопасности и возможностях.
Мир, в котором соблюдаются международное право и основные принципы Устава ООН и где уважаются всеобщие права человека.
Мы будем продвигать это видение, руководствуясь чувством просвещенного личного интереса, которое уже давно вдохновляет руководство США в его лучших проявлениях. Мы помогали строить международный порядок после Второй мировой войны и инвестировали в прогресс других стран и народов, потому что осознавали, что это будет служить интересам человечества, но также и нашим собственным. Мы понимали, что, даже будучи самой могущественной нацией на Земле, установление общих глобальных правил – принятие определенных ограничений – и поддержка успеха других в конечном итоге сделает американский народ более процветающим, более миролюбивым и более безопасным.
Это все еще так. Действительно, просвещенная заинтересованность Америки в сохранении и укреплении этого порядка никогда не была столь велика.
Теперь у наших конкурентов принципиально иное видение. Они видят мир, определяемый единственным императивом: сохранением и обогащением режима. Мир, в котором авторитарные режимы могут свободно контролировать, принуждать и сокрушать свой народ, своих соседей и всех, кто стоит на пути к этой всепоглощающей цели.
Наши конкуренты заявляют, что существующий порядок является навязанным Западом, хотя на самом деле нормы и ценности, которые его закрепляют, универсальны по своему стремлению – и закреплены в международном праве, под которым они подписались. Они заявляют, что то, что делают правительства внутри своих границ, — это только их дело, и что права человека — это субъективные ценности, которые варьируются от одного общества к другому. Они верят, что большие страны имеют право на сферы влияния – что сила и близость дают им прерогативу диктовать свой выбор другим.
Контраст между этими двумя видениями не мог быть более очевидным. И ставки конкуренции, с которой мы сталкиваемся, не могут быть выше – для мира и для американского народа.
Когда президент Байден попросил меня стать госсекретарем, он ясно дал понять, что моя работа заключается в том, чтобы в первую очередь приносить пользу американскому народу. И он настоял на том, чтобы мы ответили на два фундаментальных вопроса: как участие Америки за рубежом может сделать нас сильнее здесь, дома? И как мы можем использовать обновление Америки внутри страны, чтобы сделать нас сильнее в мире?
Наши ответы на эти вопросы определяли стратегию президента Байдена с первого дня.
Мы начали с инвестиций в самих себя, поэтому США находятся в наиболее сильной позиции, чтобы конкурировать и лидировать в мире. Как напоминает нам Джордж Кеннан: «Многое зависит от здоровья и жизнеспособности нашего общества». А президент Байден и наш Конгресс вложили самые большие инвестиции Америки – извините меня – за многие поколения в укрепление нашего здоровья и сил. Мы модернизируем инфраструктуру, расширяем исследования, поддерживаем ключевые отрасли и технологии 21-го века, восстанавливаем нашу производственную базу, возглавляя глобальный энергетический переход.
Больше, чем когда-либо в моей карьере, в моей жизни наша внутренняя и внешняя политика полностью интегрированы, в немалой степени благодаря советнику по национальной безопасности Джейку Салливану, который сыграл ведущую роль в разработке нашей современной промышленной и инновационной стратегии и согласовании это с нашей внешней политикой.
Наше внутреннее обновление укрепляет и подкрепляется лидерством Америки в мире. И именно здесь проявляется сила и цель американской дипломатии. В основе нашей стратегии лежит повторное вовлечение, оживление и переосмысление нашего величайшего стратегического актива: американских альянсов и партнерств.
Мы работаем целеустремленно и срочно, чтобы углубить, расширить и объединить наших друзей по-новому, чтобы мы могли справиться с тремя определяющими испытаниями этой новой эпохи: ожесточенной и продолжительной стратегической конкуренцией; глобальные проблемы, которые повсюду создают экзистенциальную угрозу жизни и средствам к существованию; и острая необходимость сбалансировать наше технологическое будущее и наше экономическое будущее, чтобы наша взаимозависимость была источником силы, а не уязвимости.
Мы делаем это с помощью того, что я называю дипломатической переменной геометрией. Мы начинаем с проблемы, которую нам нужно решить, и работаем дальше – собираем группу партнеров подходящего размера и правильной формы для ее решения. Мы намерены определить комбинацию, которая действительно соответствует поставленной цели.
Эти коалиции не существуют в вакууме. Создание и укрепление любой отдельной группы открывает возможности, которые можно использовать в обширной сети партнеров Америки. И чем больше коалиций мы создаем, тем больше мы можем найти новых синергий между ними – в том числе способами, которые мы, возможно, не полностью ожидали. И вместе целое становится намного больше, чем сумма частей.
Братские демократии всегда были нашей первой остановкой для сотрудничества. Они всегда будут. Вот почему президент Байден созвал два саммита за демократию, чтобы собрать вместе лидеров демократических стран, больших и малых, развивающихся и устоявшихся, для решения общих проблем, с которыми мы сталкиваемся.
Но по некоторым приоритетам, если мы будем действовать в одиночку или только с нашими демократическими друзьями, мы потерпим неудачу. Многие вопросы требуют более широкого круга потенциальных партнеров, а дополнительным преимуществом является построение более прочных отношений с большим количеством стран.
Итак, мы полны решимости работать с любой страной – включая те, с которыми мы не согласны по важным вопросам – до тех пор, пока они хотят принести пользу своим гражданам, внести свой вклад в решение общих проблем и поддержать международные нормы, которые мы создали вместе. Это предполагает не только партнерство с национальными правительствами, но и с местными органами власти, гражданским обществом, частным сектором, научными кругами и гражданами, особенно молодыми лидерами.
Это суть нашей стратегии, направленной на то, чтобы добраться оттуда, где мы находимся, туда, где нам нужно быть. И мы добиваемся этого четырьмя основными способами.
Во-первых, мы обновляем и углубляем наши альянсы и партнерства, а также создаем новые.
Вернемся всего на несколько лет назад: некоторые открыто подвергали сомнению возможности и актуальность НАТО, а также приверженность Америки этому альянсу. Сегодня Альянс больше, сильнее и сплоченнее, чем когда-либо. Мы добавили в состав НАТО невероятно способного нового члена в лице Финляндии, Швеция скоро к ней присоединится, а двери НАТО остаются открытыми. Мы усилили наше сдерживание и оборону, в том числе добавили четыре новых многонациональных батальона на восточный фланг НАТО и увеличили инвестиции в оборону для решения возникающих проблем — от кибератак до изменения климата.
Мы преобразуем «Большую семерку» в руководящий комитет самых передовых демократий мира, объединяя нашу политическую и экономическую мощь, чтобы не только решать проблемы, затрагивающие наши народы, но и предлагать странам, не входящим в «Большую семерку», более эффективные способы оказания помощи своим народам.
Мы повысили уровень амбиций в наших отношениях с Европейским Союзом. Вместе мы обеспечиваем 40 процентов мировой экономики. Мы используем эту силу, чтобы формировать наше технологическое и экономическое будущее, отражающее наши общие демократические ценности.
Мы выводим важнейшие двусторонние отношения на новый уровень.
Наш многолетний союз с Японией стал сильнее и значимее, чем когда-либо: он достигает новых рубежей, от космоса до квантовых вычислений.
Мы подписали Вашингтонскую декларацию с Республикой Корея, укрепляя наше сотрудничество в сдерживании угроз со стороны Северной Кореи; и Иерусалимская декларация с Израилем, подтверждающая нашу приверженность безопасности Израиля – и использованию всех элементов мощи США, чтобы гарантировать, что Иран никогда не приобретет ядерное оружие.
Мы договорились о новых договоренностях о базировании и позициях с союзниками Австралией и Филиппинами.
Стратегическое партнерство США и Индии никогда не было более динамичным, поскольку мы объединяемся во всем: от передовых полупроводников до оборонного сотрудничества.
А всего несколько дней назад в Ханое президент Байден закрепил новое всеобъемлющее стратегическое партнерство с Вьетнамом.
Мы активизировали региональную интеграцию. На Ближнем Востоке мы углубили как недавние, так и многолетние отношения между Израилем и арабскими государствами – и работаем над развитием новых, в том числе с Саудовской Аравией.
В нашем полушарии, которое переживает самую большую массовую миграцию и перемещение населения за всю свою историю, мы объединили 20 стран и рассчитываем на разработку региональной стратегии, призванной обеспечить безопасную, упорядоченную и гуманную миграцию, одновременно устраняя коренные причины, побуждающие людей в первую очередь из своих домов.
А президент Байден организовал саммиты с лидерами Америки, Юго-Восточной Азии, Африки и островных стран Тихого океана, чтобы стимулировать трансформационное партнерство.
Во-вторых, мы сплетаем наши альянсы и партнерства инновационными и взаимоусиливающими способами – по различным вопросам и на разных континентах.
Просто подумайте на минутку обо всех способах, которыми мы мобилизовали различные комбинации союзников и партнеров для поддержки Украины перед лицом полномасштабной агрессии России.
Под руководством министра обороны Остина более 50 стран сотрудничают, чтобы поддержать оборону Украины и создать украинскую армию, достаточно сильную, чтобы сдерживать и отражать будущие атаки.
Мы объединили усилия множества стран с целью введения беспрецедентного набора санкций, экспортного контроля и других экономических издержек для России.
Мы неоднократно собирали в ООН 140 стран – более двух третей всех государств-членов – чтобы подтвердить суверенитет и территориальную целостность Украины и осудить агрессию и зверства России.
Мы объединили доноров, благотворительные организации и гуманитарные группы, чтобы предоставить жизненно необходимую помощь миллионам перемещенных украинцев.
Мы координировали действия «Большой семерки», Европейского Союза и десятков других стран для поддержки экономики Украины, восстановления ее энергетической системы, более половины которой разрушила Россия.
Вот как выглядит изменяемая геометрия: для каждой задачи мы собираем подходящую коалицию.
Благодаря замечательной храбрости и стойкости украинского народа, а также нашей поддержке, война Путина продолжает оставаться стратегическим провалом для России. Наша цель – обеспечить, чтобы Украина не только выжила, но и процветала как динамичная, процветающая демократия, чтобы украинцы могли сами писать свое будущее – и стоять на своем.
Некоторые когда-то считали, что угрозы международному порядку ограничиваются тем или иным регионом. Уже нет. Вторжение России ясно показало, что нападение на международный порядок в любом месте причинит вред людям повсюду. Мы воспользовались этим признанием, чтобы сблизить наших трансатлантических и индо-тихоокеанских союзников в защите нашей общей безопасности, процветания и свободы.
Когда зимой Россия прекратила поставки нефти и газа в Европу, пытаясь лишить страну поддержки Украины, Япония и Корея присоединились к ведущим американским производителям сжиженного природного газа, чтобы обеспечить европейские страны энергией, необходимой для поддержания их дома теплые всю зиму. Япония, Корея, Австралия и Новая Зеландия теперь являются регулярными и активными участниками встреч НАТО.
Тем временем европейские страны, Канада и другие страны присоединились к нашим союзникам и партнерам в Азии, чтобы отточить свои инструменты для противодействия экономическому принуждению КНР. А союзники и партнеры США во всех регионах срочно работают над созданием устойчивых цепочек поставок, особенно когда речь идет о ключевых технологиях и важнейших материалах, необходимых для их производства.
Мы создали новое партнерство в области безопасности – AUKUS – с Австралией и Великобританией для строительства современных атомных подводных лодок и продвижения нашей совместной работы над искусственным интеллектом, квантовыми вычислениями и другими передовыми технологиями.
После первого в истории трехстороннего саммита лидеров в Кэмп-Дэвиде в прошлом месяце между Соединенными Штатами, Японией и Кореей мы выводим все аспекты наших отношений на новый уровень – от увеличения количества совместных военных учений и обмена разведывательной информацией до согласования наших глобальные инфраструктурные инвестиции.
Мы расширили партнерство Quad с Индией, Японией и Австралией, чтобы обеспечить наши страны и весь мир во всем: от производства вакцин до укрепления морской безопасности и решения климатических проблем.
Когда в прошлом году я изложил стратегию администрации «инвестировать, согласовывать и конкурировать» в отношении Китая, мы пообещали действовать вместе с нашей сетью союзников и партнеров ради общей цели. По любым объективным меркам мы сейчас более согласованы и действуем более скоординировано, чем когда-либо прежде.
Это позволяет нам управлять нашей конкуренцией с Китаем с позиции силы, используя при этом открытые каналы связи, чтобы ясно, достоверно и с хором друзей говорить о наших проблемах; демонстрация нашей приверженности сотрудничеству по вопросам, которые наиболее важны для нас в мире; и сведение к минимуму риска просчета, который может привести к конфликту.
В-третьих, мы создаем новые коалиции для решения самых сложных общих проблем нашего времени.
Например, ликвидация глобального инфраструктурного разрыва.
Теперь почти везде, куда бы я ни пошел, я слышу из стран о проектах, которые являются экологически разрушительными и плохо построенными, которые импортируют рабочих или злоупотребляют ими, способствуют коррупции и обременяют их непомерными долгами.
Конечно, страны предпочли бы прозрачные, высококачественные и экологически безопасные инвестиции. У них не всегда есть выбор. Мы работаем с нашими партнерами по «Большой семерке», чтобы дать им выбор.
Вместе мы взяли на себя обязательство привлечь к 2027 году новых инвестиций на сумму 600 миллиардов долларов США через Партнерство глобальной инфраструктуры и инвестиций (PGI). И мы концентрируем нашу государственную поддержку на тех областях, где снижение рисков позволит открыть сотни миллиардов дополнительных инвестиций частного сектора.
Итак, позвольте мне привести вам пару быстрых примеров того, как мы это делаем. Мы делаем серию преобразующих инвестиций в коридор Лобито – это полоса развития, соединяющая Африку от ангольского порта Лобито через ДРК до Замбии – с новым портом, новыми железнодорожными линиями и дорогами, новыми проектами в области зеленой энергетики. , новый высокоскоростной интернет.
Проект обеспечит мощность в 500 мегаватт – этого достаточно, чтобы обеспечить электричеством более 2 миллионов человек, сократить выбросы углекислого газа примерно на 900 000 тонн в год, создать тысячи рабочих мест для африканцев и еще тысячи для американцев, а также добыть такие важные полезные ископаемые, как медь и кобальт. на мировые рынки.
Когда я посетил Киншасу в прошлом году, президент Чисекеди сказал, что Лобито — это тот выбор, которого они ждали, шанс отказаться от эксплуататорских и добывающих сделок по развитию, на которые им приходилось соглашаться слишком долго.
И буквально на прошлой неделе на саммите «Большой двадцатки» президент Байден и премьер-министр Индии Моди объявили о создании нового амбициозного транспортного, энергетического и технологического коридора, который соединит порты Азии, Ближнего Востока и Европы. Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Франция, Германия, Италия и ЕС объединятся с США и Индией, чтобы ускорить производство экологически чистой энергии, цифровую связь и укрепить критически важные цепочки поставок по всему региону.
Эти и другие усилия по созданию инфраструктуры в развивающихся странах в конечном итоге являются инвестициями в наше собственное будущее – созданием более стабильных и процветающих партнеров для Соединенных Штатов; больше рынков для американских рабочих, предприятий и инвесторов; и более устойчивая планета для наших детей.
Создание более сильного предложения для наших партнеров – это хорошая сделка и для Америки.
То же самое относится и к нашему лидерству в борьбе с глобальным продовольственным кризисом.
Более 700 миллионов человек во всем мире сталкиваются с отсутствием продовольственной безопасности, вызванным COVID, климатом и конфликтами, которые усугубляются сейчас тем, что Россия блокирует поток зерна из Украины, мировой житницы.
Теперь у меня была возможность послушать лидеров стран, которые больше всего пострадали от этого кризиса. И они ясно дают мне понять следующее: да, им нужна неотложная помощь; но чего они действительно хотят, так это инвестиций в устойчивость сельского хозяйства, в инновации, в самодостаточность, чтобы они не оказались в подобном кризисе снова. Мы сотрудничаем с ними, чтобы добиться именно этого, вместе с более чем 100 странами, которые подписали глобальную дорожную карту действий.
И мы лидируем силой нашего собственного примера.
Соединенные Штаты являются крупнейшим в мире донором Всемирной продовольственной программы ООН – мы обеспечиваем около 50 процентов ее годового бюджета. Россия и Китай? Менее 1 процента каждый.
С 2021 года Соединенные Штаты также выделили более 17,5 миллиардов долларов на решение проблемы отсутствия продовольственной безопасности и ее коренных причин. Это включает в себя более миллиарда долларов ежегодно на «Продовольствие во имя будущего» – флагманскую программу USAID – наше партнерство с 40 странами по укреплению продовольственных систем. И это включает в себя нашу поддержку так называемого VACS — новой программы, которую мы запустили совместно с Африканским союзом и ООН, чтобы выявить наиболее питательные африканские культуры, вывести их наиболее устойчивые к климату сорта и улучшить почву, на которой они растут.
Чем больше стран смогут прокормить свой народ, тем более процветающими и стабильными партнерами они станут; тем меньше они могут стать жертвами стран, готовых отказаться от продовольствия и удобрений; тем меньше поддержки им потребуется от международных доноров; тем более обильными будут мировые запасы продовольствия, что приведет к снижению цен на рынках повсюду, в том числе в Соединенных Штатах.
Мы применяем аналогичный подход к новым технологиям, таким как искусственный интеллект.
В июле президент Байден объявил о новом наборе добровольных обязательств семи ведущих компаний, занимающихся искусственным интеллектом, по разработке безопасных, надежных и надежных систем искусственного интеллекта. И буквально вчера еще восемь ведущих компаний подписали соглашение.
Эти обязательства являются основой для нашего взаимодействия с широким кругом партнеров с целью формирования международного консенсуса относительно того, как минимизировать риски и максимизировать потенциал быстрого развития ИИ.
Мы начинаем с наших ближайших партнеров, таких как «Большая семерка», где мы разрабатываем международный кодекс поведения для частных лиц и правительств, разрабатывающих передовой искусственный интеллект – и общие принципы регулирования – и таких партнеров, как Великобритания, которая созывает Глобальный саммит. по безопасности ИИ, чтобы лучше выявлять и смягчать долгосрочные риски.
Теперь, чтобы эти нормы были эффективными, нам нужно будет привлечь к обсуждению широкий спектр голосов и мнений, включая развивающиеся страны. Мы стремимся сделать именно это.
Формирование использования искусственного интеллекта имеет решающее значение для сохранения конкурентного преимущества Америки в этой технологии, а также для содействия инновациям в области искусственного интеллекта, которые действительно приносят пользу людям во всем мире, например, помогая прогнозировать риск возникновения смертельных заболеваний для людей или прогнозировать последствия более серьезных и частых ураганов. Именно в этом заключается идея встречи, которую я проведу на Генеральной Ассамблее ООН на следующей неделе, чтобы сосредоточить внимание правительств, технологических компаний и гражданского общества на использовании ИИ для достижения целей устойчивого развития.
Позвольте мне привести вам лишь один последний пример того, как мы создаем новую коалицию для решения проблемы, которую многие люди, вероятно, не считают проблемой внешней политики: синтетических наркотиков.
Только в прошлом году почти 110 000 американцев умерли от передозировки наркотиков. Две трети этих смертей были связаны с синтетическими опиоидами, что сделало синтетические опиоиды убийцей номер один среди американцев в возрасте от 18 до 49 лет. Только в 2020 году кризис обошелся США почти в 1,5 триллиона долларов, не говоря уже о страданиях, которые он причиняет семьям и сообществам по всей стране. наша страна.
Мы не одиноки в этом. В каждом регионе наблюдается тревожный рост производства синтетических наркотиков, и ни одна страна не может решить эту проблему.
Вот почему мы создали новую глобальную коалицию для предотвращения незаконного производства и оборота синтетических наркотиков, для выявления возникающих угроз и моделей употребления, а также для продвижения мер общественного здравоохранения. К этой коалиции присоединились более 100 правительств и дюжина международных организаций. Вместе мы согласовываем совместные приоритеты, определяем эффективную политику, объединяем поставщиков медицинских услуг, производителей химической продукции, платформы социальных сетей и других ключевых заинтересованных сторон в наших усилиях. Мы встретимся на следующей неделе в Нью-Йорке, чтобы расширить эту работу.
Конечно, это далеко не единственные области, где мы создаем или поддерживаем коалиции. Мы также используем их для устранения угроз безопасности: от многонациональной оперативной группы, которую мы создали для защиты кораблей, пересекающих Ормузский пролив, до давней коалиции стран, которую мы создали для победы над ИГИЛ.
Мы продолжаем сотрудничать с правительствами, региональными организациями и гражданами, добиваясь дипломатических решений новых и старых конфликтов – от Эфиопии и восточной части ДРК до Армении и Азербайджана, до Йемена, где мы помогли наладить и поддерживать хрупкое перемирие.
Наше посредничество помогло Израилю и Ливану достичь исторического соглашения об установлении морской границы между их странами, что позволило разработать значительные запасы энергии на благо людей в обеих странах и за их пределами.
Чем больше мы объединяем союзников и партнеров для достижения реального прогресса в таких важнейших вопросах, как инфраструктура, продовольственная безопасность, искусственный интеллект, синтетические наркотики, новые и старые конфликты, тем больше мы демонстрируем силу нашего предложения.
Возьмите любую недавнюю проблему, когда страны всего мира надеялись, что сильные страны возглавят ее. В лучшем случае наши конкуренты сидели в стороне, закрывая свои чековые книжки. В худшем случае они еще больше усугубили серьезные проблемы и нажились на страданиях других – добиваясь политических уступок, чтобы продавать странам вакцины; использование наемников, которые делают нестабильные места менее безопасными, грабят местные ресурсы и совершают злодеяния; превращение основных потребностей людей – в тепле, газе, еде, технологиях – в дубину для угроз и принуждения.
В этот критический переломный момент мы показываем странам, кто мы есть. Как и наши конкуренты.
Наконец, мы объединяем наши старые и новые коалиции для укрепления международных институтов, которые жизненно важны для решения глобальных проблем.
Это начинается с появления. Когда Соединенные Штаты сядут за стол переговоров, мы сможем формировать международные институты и нормы, которые они создают, чтобы они отражали интересы и ценности американского народа и продвигали наше видение будущего.
Вступив в должность, президент Байден быстро принял меры, чтобы вновь присоединиться к Парижским климатическим соглашениям Всемирной организации здравоохранения. Мы вернули себе место в Совете ООН по правам человека. Недавно мы снова присоединились к ЮНЕСКО – Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры – которая будет играть роль в формировании норм, определяющих искусственный интеллект.
Мы ведем ожесточенную борьбу за избрание наиболее квалифицированных лидеров на пост глав международных агентств по установлению стандартов, таких как Международный союз электросвязи ООН и Международная организация по миграции. Две американки, выигравшие эти гонки, были не только лучшими кандидатами на эту должность, но и первой женщиной, возглавившей соответствующее учреждение.
Сегодня, какими бы несовершенными ни были эти институты, ничто не заменит легитимность и возможности, которые они привносят в решение вопросов, которые важны для нашего народа. Таким образом, у нас есть неизменный личный интерес в их работе и в том, чтобы заставить их работать лучше – и не только для США, но и для всех.
Чем больше людей и стран во всем мире увидят, что ООН и подобные ей организации представляют их интересы, их ценности, их надежды – тем более эффективными будут эти институты и тем больше мы сможем на них положиться.
Вот почему мы выдвинули позитивное видение расширения Совета Безопасности ООН за счет включения в него более географически разнообразных точек зрения, включая новых постоянных и непостоянных членов из Африки, Латинской Америки и Карибского бассейна.
Под руководством госсекретаря Йеллен мы прилагаем серьезные усилия для оживления и реформирования многосторонних банков развития, чтобы они могли удовлетворить насущные потребности стран с низким и средним уровнем дохода, которые сталкиваются с настоящим штормом проблем: растущим воздействием климатический кризис, экономические последствия COVID, инфляция и огромный долг.
Президент Байден работает с Конгрессом, чтобы открыть новые кредитные возможности для Всемирного банка и Международного валютного фонда, чтобы предоставить больше финансирования – по более низким ставкам – для инвестиций в смягчение последствий изменения климата, общественное здравоохранение и другие важные проблемы в этих странах.
В совокупности эти инициативы под руководством США принесут почти 50 миллиардов долларов США в виде кредитов для стран с низким и средним уровнем дохода.
И благодаря нашим решительным усилиям Всемирный банк вскоре позволит странам откладывать выплаты по долгам после климатических потрясений и стихийных бедствий.
Когда мы укрепляем международные институты – и когда они выполняют свои основные обещания по обеспечению безопасности, расширению возможностей и защите прав – мы создаем более широкую коалицию граждан и стран, которые рассматривают международный порядок как нечто, что реально улучшает их жизнь и заслуживает поддержки и защиты.
Поэтому, когда Пекин и Москва мира пытаются переписать – или разрушить – основы многосторонней системы; когда они ложно заявляют, что порядок существует просто для продвижения интересов Запада за счет остальных – растущий глобальный хор наций и людей скажет и встанет, чтобы сказать: нет, система, которую вы пытаетесь изменить, наша система; это служит нашим интересам.
И что не менее важно, когда наши соотечественники спрашивают, что мы получаем в обмен на наши инвестиции за границей, мы можем указать на ощутимые выгоды для американских семей и сообществ, даже несмотря на то, что мы тратим менее одного процента нашего федерального бюджета на дипломатию и глобальное развитие. .
Эти преимущества включают в себя расширение рынков для американских рабочих и предприятий; более доступные товары для американских потребителей; более надежные поставки продовольствия и энергии для американских домохозяйств, что приведет к снижению цен на заправках и за обеденным столом; более надежные системы здравоохранения, которые смогут остановить и остановить смертельную болезнь до того, как она распространится на Соединенные Штаты; больше союзников и партнеров, которые более эффективно сдерживают агрессию и вместе с нами решают глобальные проблемы.
По этим и многим другим причинам отдача Америки от международного порядка намного превышает наши инвестиции в него.
В это решающее время глобальное лидерство Америки не является бременем. Это необходимость защитить нашу свободу, нашу демократию и нашу безопасность; создать возможности для американских рабочих и предприятий; улучшить жизнь американских граждан.
Дин Ачесон, возглавлявший Государственный департамент после Второй мировой войны, в своем отчете об этом периоде «Присутствует при сотворении мира» заметил, что – цитирую – «История пишется задом наперед, но [она] проживается вперед».
Ачесон, конечно, писал о другом переломном моменте, но его слова справедливы для любого периода глубокой неопределенности и шансов, включая наш нынешний.
Оглядываясь назад, можно сказать, что правильные решения кажутся очевидными, а конечные результаты почти неизбежными.
Они никогда не бывают.
В реальном времени это туман. Правила, которые обеспечивали ощущение порядка, стабильности и предсказуемости, больше не могут восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Любому образу действий присущи риски, течения, находящиеся вне нашего контроля, на карту поставлено бесчисленное количество жизней.
И тем не менее, даже в такие времена – особенно в эти времена – политики не могут позволить себе роскошь ждать, пока рассеется туман, прежде чем выбрать курс.
Мы должны действовать, и действовать решительно.
Мы должны жить историей вперед – как это делал Ачесон, как Бжезинский, как и все другие великие стратеги, которые руководили Америкой в эти переломные моменты.
Мы должны взять руль истории и наметить путь вперед, руководствуясь вещами, которые несомненны даже в неопределенные времена – нашими принципами, нашими партнерами, нашим видением того, куда мы хотим идти – чтобы, когда туман рассеется, Возникающий мир склоняется к свободе, к миру, к международному сообществу, способному ответить на вызовы своего времени.
Никто не понимает этого лучше, чем президент Байден. И Америка находится в значительно более сильном положении в мире, чем два с половиной года назад, благодаря действиям, которые он предпринял.
Я убежден, что через десятилетия, когда история этого периода будет написана – возможно, некоторыми из вас – она покажет, что то, как мы действовали – решительно, стратегически, со смирением и уверенностью, – переосмыслить мощь и цель США. дипломатия – мы обеспечили будущее Америки, мы принесли пользу нашему народу, мы заложили основу для более свободной, более открытой, более процветающей эпохи – для американского народа и для людей во всем мире.
Большое спасибо за внимание.
(Аплодисменты.)
Спасибо.